Россия и Запад

В круговороте мировых событий последних месяцев незамеченным прошло исчезновение понятия, которое еще совсем недавно привлекало всеобщее внимание. Тихо не стало «большой восьмерки». Она попросту растворилась в иной структуре. Формально «восьмерка» никуда не делась и летом, как положено, соберется на очередной саммит в Италии. Но если раньше от подобных встреч чего-то ждали, то теперь, после двух заседаний «большой двадцатки», неполноценность прежнего формата очевидна.

Москва и Белград одержали дипломатическую победу: Генеральная ассамблея ООН подавляющим большинством голосов (77 «за» и 6 «против» при 74 воздержавшихся) согласилась с сербским проектом резолюции по Косову. Согласно ему, вопрос о легитимности провозглашенной 17 февраля независимости края рассмотрит Международный суд в Гааге. Шансы на то, что она будет признана законной, минимальны. Эта победа Белграда и Москвы открывает возможность для новых переговоров о статусе провинции.

Внешне ничего не изменилось. Толпы русских покупательниц маршируют по via Montenapoleone, разглядывая осенне-зимнюю коллекции гламурных марок, на Лазурном берегу риэлтерские агентства вывешивают объявления о продаже вилл на русском, а производители плитки, туфель и кухонь пакуют свой товар для отправки в Россию во все возрастающих количествах. Но. Нас снова начинают бояться. Это тот самый страх: страх того, кто сильнее тебя, и с кем нельзя договориться в силу отсутствия общего языка.

Это вам не самолет над Атлантикой развернуть. Признав Южную Осетию и Абхазию, Россия показала, что не боится новой холодной войны. «Мы жили в разных условиях, проживем и так», — говорит президент Медведев. Сегодняшняя Россия почти неуязвима: продавать нефть и газ можно и без дружбы с Западом. Другое дело — если желать большего. Внедрять нанотехнологии и строить школы MBA в осажденной крепости не получится. И Запад может полностью изолировать Россию. Если Россия сама этого захочет.