Великий Калийный Переворот

Конечно, я не имею в виду, что конкретно Рыболовлев должен был делиться конкретно с Мошкиным, а говорю вообще. Хотя и конкретные, можно сказать, канонические примеры можно привести – участие дочери губернатора Геннадия Игумнова в калийном бизнесе, чем не пример? И раскрытие потом Рыболовлевым того факта, что губернатор давил на него (Рыболовлева), мол, отдай акции. Кстати, Рыболовлев этот факт предал огласке, как раз, когда шла битва за губернаторское кресло между Игумновым и Трутневым. Между представителем старой советской бюрократии и ставленником буржуазии. Нюансов, конечно, много, и они запутывают, но научный подход тем и хорош, что позволяет на нюансы не обращать внимание. Это как с законом тяготения. Ускорение шара – 9,8 м/секунду, а голубой это шарик или красный кубик – неважно. Ну, кому не нравятся примеры из березниковской жизни, вспомните фильм «Олигарх». «Кремль нам мешает? – Мы сами станем Кремлём!». Буржуазия добивается политической власти. В фильме - неудачно. Но и фильм - про Москву.

Итак, в Березниках – как и по всей стране – к концу 90-х годов советская бюрократия сохраняла господствующие позиции. Советская бюрократия и, следует отметить, близкий к ней бизнес, «своя» буржуазия, сформировавшаяся в начальный период революции из комсомольцев, спортсменов etc. (ближайшие примеры – Сергей Макаров, Сергей Матящев). Интересы «новой» буржуазии (формировавшейся не от близости к советской бюрократии, а достаточно самостоятельно) с интересами старого режима не совпадали, и, в конце концов, вошли в открытый антагонизм. В Прикамье это обострение обозначилось противостоянием Трутнева и Игумнова. А иначе и быть не могло. Новые, буржуазные производственные отношения установились и окрепли, буржуазия тоже окрепла, зачем ей платить власти дань (а вынуждена была платить), если власть можно заменить? И вернуть бюрократию на подобающее ей место – служанки богачей. В этом состояла суть Нидерландской революции, Английской буржуазной революции, суть Великой Французской революции… Подробности, сюжетные нюансы, костюмы и декорации сути не меняют.

Возможно, кто-то, читая эти строки, сейчас примеряет на себя парик Дантона, а кто-то – венец Карла I. Не возражаю, хотя на самом деле мы говорим лишь о самых общих вещах. А кто конкретно и какую роль в этой постановке сыграл – пусть разбираются уже продюсеры. И – спешу заметить – в историческом сюжете нет хороших и плохих, какие-либо сравнения человечности Мошкина с жёсткостью Мотовилова (к примеру) неуместны. В ядерной реакции не бывает хороших атомов и плохих электронов. В истории – тоже. Напомню, что именно советская бюрократия, захватившая власть в 1917 году, и привела страну к катклизмам 90-х. Словом, куда ехали, туда и приехали.

Итак, основным историческим сюжетом стала классовая борьба между буржуазией и старой бюрократией. Другие общественные классы и слои активного участия не принимали, не могли, да и не хотели.

Как это всегда бывает в ходе классовой борьбы, пока буржуазия добивается власти, в ход шли все приёмы, подтачивающие или разрушающие старый режим. Именно поэтому период с 1991 по 2005 запомнились березниковцами, как времена свободы, именно тогда понарождалось печатных изданий, свобода дискуссий была в почёте, каждый предприниматель бы кум королю и сват губернатору. Свобода – оружие буржуазии в борьбе за власть, она нуждается и в свободной прессе, и в общественной активности, и в сотрудничестве со стороны мелкой буржуазии (поэтому поддерживаются всякие Ассоциации предпринимателей), и т.д. Таким образом буржуазия завоёвывает общественные симпатии и лишает таковых старый режим. Так, к слову, было не только в Березниках, просто мы Березники рассматриваем как частный пример.

А старый режим был обречён (кстати, «группа МММ» - можно было бы назвать и так, но это лишит наше исследование наукообразия и запутает читателя). Во-первых, сама советская система была уже нежизнеспособна, потому и случился, Август 91-го. Сохранение видоизменённой Советской власти в Березниках было естественно, потому что народный всплеск ограничился арестом ГКЧП. Но её кончина была неизбежна, потому что производительные силы обогнали производственные отношения и стали нужны отношения рыночные, капиталистические, буржуазные. Которым старый режим объективно препятствовал. Во-вторых, старый режим существовал вне какой-либо общественной поддержки. Ни пролетарии, ни учителя, ни врачи, ни мелкие предприниматели (за исключением самых близких к той администрации) не сочувствовали тому режиму. Да ему не было это не нужно – его опрой служила вся советская система. Но в стране шла буржуазная революция, становой хребет был сломан, опора расшатывалась и исчезала.

Патрон уходил за патроном в отставку или проигрывал выборы, и шансы выжить у советского режима в Березниках таяли. Однако бюрократия – и это в-третьих – в Березниках оказалась настолько нежизнеспособна, охвачена параличом, что не предпринимала даже шагов к собственному спасению, к укреплению своей репутации, к поиску союзников. Бюрократия не предпринимала ничего. Только тихо надеялась в глубине души, что кончится этот кошарный сон и всё вернётся на круги своя. Показательный пример: Мошкин, например, не раз с гордостью напоминал, мол, он билет КПСС не сдавал. Поскольку гордиться тут явно нечем (охоту на коммунистов никто не объявлял и за принадлежность к Советской власти никого не преследовали. Чай, не корниловцы пришли), то речь идёт именно о надежде. Как там, у Шварца в "Обыкновенном чуде"? При нём любимую жену душили, а он стоял рядом и говорил: «Потерпи, родная, может, и обойдётся». Хороший мальчик.

Когда буржуазия или, точнее сказать, наиболее решительная её группа, именуемая «Уралкалий» пошла в атаку, бюрократия продолжала пребывать в параличе и благодушествовать, мол, может, обойдётся. Сперва сдала Мошкина, в расчёте протянуть год-другой, потом друг друга, потом выторговывали почётные отставки и неприкосновенности… Словом, когда люди задаются вопросом, а что ж так получилось-то, как же «они» сумели, ответ прост: советская бюрократия просто сдала город на милость победителю. Почему она? Да потому что больше никто в этой борьбе не участвовал. Ни-кто.