Стоимость товаров накачена воздухом

Пермьстат опубликовал данные о том, что в Прикамье снизились цены на ряд продуктов. В некоторых случаях снижение составило более 17%. Одновременно с этим в краевом минторге начали говорить об «устойчивой тенденции к снижению потребительских цен». Однако даже при внимательном рассмотрении этих цифр остаётся непонятным, за счет чего произошло снижение: доллар и евро по-прежнему растут, дорожает и нефть, не снижаются тарифы на электричество и так далее.

«Когда розничная наценка на продукты питания составляет более 70%, это – перебор!» – заявил Владимир Путин на встрече с ритейлерами в Москве.
«Разве 120% – это высокая наценка?!» – спросили владельцы торговых сетей в ответ на реплику премьера.
«Очень!», – парировал глава правительства РФ.

Наши корреспонденты, изучая проблему, натолкнулись на огромный ресурс, при грамотной работе с которым цены на потребительские товары могли бы быть действительно снижены – всерьёз и надолго. Однако ни власть, ни правоохранительные органы на этот самый ресурс внимания не обращали до тех пор, пока им на него не указал Владимир Путин...

В ПОГОНЕ ЗА ЦЕНОЙ
Специалисты в области ритейла неоднократно заявляли о том, что существенный рост цен формируют два звена в цепочке «производитель – покупатель»: дилеры (повышающие цену на 20–30%) и торговые сети («добирающие» всё остальное). Путь товара от производителя до потребителя может проходить двумя каналами. В первом случае товар поступает к дилеру – на базы, откуда с наценкой в среднем около 20% он расходится к мелкооптовым продавцам, добавляющим свои 10–20%, и в несетевые магазины.

В другом случае производитель отгружает продукцию напрямую в логистические (складские) центры сетей, и уже оттуда привычная колбаска или творожок попадают на прилавки магазинов, работающих под региональными или федеральными брендами. Естественно, что «сетевики» также добавляют к стоимости товара свой процент, который, по идее, должен и покрыть расходы, и принести прибыль. В конечном итоге складская и торговая наценки могут в сумме составлять от 5 до 180 (например, на деликатесы) процентов от цены заводов и комбинатов.

Возьмём конкретный пример: отпускная цена мясокомбинатов на варёную колбасу первого сорта составляет от 130 до 180 рублей (в зависимости от вида и объёма закупаемой партии). На прилавке же мы видим, что та же «Молочная» стоит никак не меньше 210–220 рублей, т. е. всевозможные «накрутки» достигают в среднем 50%. Как получается итоговая цифра?

ПУТЬ ПЕРВЫЙ: ДИЛЕР
Как только товар доставлен на базу, его стоимость сразу возрастает на 20%, т. е. тот же килограмм колбасы будет стоить уже не гипотетические 130, а почти 160 рублей, включающие в себя накладные расходы и прибыль дилера.

Но обвинять только посредников в сверхвысоких накрутках на товары было бы несправедливо: «Мы не работаем с крупными сетями, поставляем колбасу и полуфабрикаты маленьким магазинам и на рынки, – рассказала Татьяна, замдиректора частного предприятия, занимающегося мелкооптовой торговлей колбасными изделиями в Мотовилихинском и Орджоникидзевском районах Перми. – Чтобы покрыть транспортные и другие накладные расходы мы накручиваем от 15% до 30% к стоимости комбинатов. И я считаю, что это немного. Меньше – нам невыгодно, а если закроемся мы, то в маленьких магазинах не станет колбасы вообще, у них просто нет ни транспорта для доставки, ни складов, для формирования товарного запаса. Но цены небольшие торговые точки будут держать на общем уровне – демпинговать, даже имея такую возможность, они не станут: и от прибыли не откажутся, и конкуренты-соседи в случае снижения цены заклюют».

Таким образом, колбаса, уходя с базы дилера, добавляет в цене оставшиеся 60–70 рублей уже в рознице, то есть за наш с вами счёт. Казалось бы, магазины могли бы ставить цены ниже средних, но зачем? Это не позволяет сделать ни природная страсть к наживе, ни страх перед крутыми ребятами, которые наверняка могут наведаться к своему коллеге, резко снизившему цену.

ПУТЬ ВТОРОЙ: РИТЕЙЛ
Вот здесь-то и кроется тот самый ресурс для снижения цен на почти все категории товаров (колбаса или средство для мытья посуды, не имеет значения). Речь о сетевых магазинах, ставших фактически монополистами в розничной торговле Прикамья. Об этом же говорят и представители предприятий-производителей. Они утверждают, что львиную долю в проблеме ценообразования играют именно ритейлеры: «Уже несколько лет я пытаюсь войти с нашей продукцией в сети «Семья» и «Метро», – рассказывает директор пермского предприятия по производству стирально-моющих средств Фёдор Меньшов. – Но в этих магазинах вы наших товаров не найдёте – бонусы, которые требуют уплатить эти ритейлеры, оказались для нас непосильными».

– Фёдор Анатольевич, за что именно взимаются бонусы?
– Бонусы в ритейле – штука индивидуальная, рассчитывается для каждого из поставщиков в отдельности. Если вы захотите продавать что-либо через крупные сети, в любом случае с вас возьмут «входной бонус» (плату за размещение товаров на прилавке в магазине – авт.) по каждому наименованию товара. Кроме того, есть бонусы за мерчендайзинг (плата за выгодное место на полке – например, на уровне глаз покупателя – авт.), за дополнительную выкладку товара (стенды, отдельные холодильники и прочее – авт.), за размещение рекламы, ретробонус. Всего бонусов около пятнадцати.

– Что ещё за «ретробонус»?
– О! Это отдельная история. Когда вы заплатили сети входной и, например, маркетинговый «сборы» и ваша продукция появилась на полках, вы платите его – ретробонус. Что он из себя представляет? Есть определённый объём продаж. К примеру, продал сетевой магазин на 100 тысяч нашего стирального порошка. С этой суммы с меня просят от 3% до 12% ретробонуса.

– То есть с вас второй раз берут деньги за продажу вашего товара?
– Совершенно верно: сначала я плачу за право продавать товар с полок в сетевом магазине, а потом – за то, что товар продан с этих полок. И эти суммы либо списываются с дебиторской задолженности, либо выплачиваются наличными. Не редко – выплачиваются «втёмную», т. е. деньги нигде не учитываются.

– И каковы размеры такого рода, скажем, «сборов»?
– Размер бонуса может быть совершенно различным для разных поставщиков, и он, кстати, редко зависит от стоимости товара. Могу с уверенностью сказать, что на эти выплаты мы закладываем в себестоимость нашей продукции от 10% до 30%. В одной из федеральных сетей с меня запросили 330 тысяч рублей «за вход» (сейчас мы ведём переговоры, и сумму, надеюсь, удастся снизить вполовину), аналогичная ситуация и с некоторыми местными сетями. Коротко говоря, за один вид стирального порошка с меня просят от 200 до 1000 евро.

– Тем не менее полки в сетевых магазинах не пусты. Значит, кто-то пользуется данной системой и не испытывает при этом проблем.
– Всё гораздо сложнее. Например, один из моих товаров стоит 30 рублей, но есть аналогичный продукт, стоимость которого – 300 рублей. Так вот я, производя недорогой товар, не могу пойти на такие расходы, не повышая стоимости продукции. А в 300 рублей аналога уже заложена стоимость и бонусов, и безумно дорогой рекламы, и так называемые «откаты». Это в основном иностранные и мультинациональные компании, которые могут позволить себе оплатить все затраты на маркетинг и рекламу. В результате их дорогостоящие товары занимают 100% прилавков, нам же не остаётся ничего. Понятно, что прилавок не резиновый, но есть и местные товары, к которым люди привыкли, а после закрытия мини-рынков и части небольших магазинов наши товары почти невозможно найти.