Вымирание без иллюзий

Таким образом, несмотря на переход от латентной к явной депопуляции и, соответственно, от первого ко второму этапу российского демографического кризиса, его острота существенно смягчалась получением «демографического дивиденда» в виде весьма благоприятных с экономической и социальной точек зрения изменений возрастной структуры.

Однако эти благоприятные изменения могли быть только временными, они не могли остановить развитие кризиса, который подошел к своему третьему, особенно опасному этапу, когда получение «демографического дивиденда» заканчивается и изменения возрастной структуры, в отличие от предыдущего периода, становятся крайне невыгодными, с очевидностью усугубляя нежелательные последствия продолжающейся убыли населения.

– Вы считаете, что население России будет продолжать сокращаться, несмотря на очевидное улучшение условий жизни?
– Прямой связи здесь нет, и, к сожалению, приходится с уверенностью говорить о том, что «русский крест» никуда не денется. С начала века естественная убыль населения России сокращается, и кажется, что ситуация улучшается, еще небольшое усилие – и естественная убыль снизится до нуля, а затем уступит место естественному приросту. Но это иллюзия.

Нынешнее сокращение естественной убыли имеет конъюнктурный характер, оно вытекает из особенностей возрастной структуры российского населения и предсказывалось всеми прогнозами. В первые годы века замедлилось старение населения из-за того, что 60-летний рубеж стали преодолевать малочисленные поколения, родившиеся в войну, и одновременно в число потенциальных матерей стали входить относительно многочисленные девочки, родившиеся в годы подъема рождаемости 80-х годов. Отсюда – некоторое улучшение соотношения числа родившихся и умерших, впрочем, отнюдь не такое, чтобы можно было говорить об исчезновении естественной убыли – она лишь несколько сокращается. Но очень скоро дадут о себе знать другие соотношения. Число пожилых станет пополняться многочисленными поколениями, родившимися в послевоенные годы, а число потенциальных матерей – малочисленными поколениями 90-х годов рождения. Те же самые прогнозы, которые предсказывают сокращение естественной убыли примерно до 2012 года, говорят о том, что затем она снова станет увеличиваться.

– По вашему прогнозу численность населения в 2025 г. будет примерно такой, как на рубеже 70–80-х годов. В чем опасность такого сокращения?
- Сокращение само по себе крайне нежелательно, оно лишает общество напора, динамизма, свойственного растущим населениям. Такое сокращение вдвойне нежелательно в России с ее огромной территорией, значительная часть которой крайне слабо заселена и освоена. К тому же население всех наших южных соседей быстро растет, что тоже не делает наше положение более благополучным. Но ко всему этому добавляется упомянутое неизбежное ухудшение структурных соотношений, которое может иметь самые серьезные экономические, социальные и политические последствия.

– В этом главное отличие третьего этапа демографического кризиса от второго? Ведь население сокращалось и тогда.
- Да, и это очень важное отличие. На втором этапе население сокращалось, но при этом мы получали «демографический дивиденд», о котором я говорил. А на третьем этапе никакого дивиденда не будет, а будут одни потери. Скажем, в ближайшее время страну ожидает резкое сокращение численности населения в трудоспособном возрасте. По прогнозу Росстата, за 2008–2025 годы убыль трудоспособного населения составит примерно 15 млн человек.

В силу продолжающегося старения населения демографическая нагрузка пожилыми на одного трудоспособного к 2025 году возрастет почти на 50%, а общая нагрузка (пожилыми и детьми) – на 40%. Все это будет происходить в стране, привыкшей за последние 10–15 лет к гораздо более благоприятным структурным демографическим изменениям, к снижению общей нагрузки и при этом все равно имеющей серьезные проблемы с социальными расходами, в частности, нерешенные проблемы пенсионного обеспечения. Новый этап демографического кризиса отнюдь не облегчит решения этих проблем.

Не удастся добиться и желаемого увеличения числа рождений, даже если предположить высокую эффективность пронаталистских мер демографической политики. Число рождений на 1 женщину может увеличиться, но число потенциальных матерей резко сократится. Оно убывает уже с 2004 года, и эта тенденция будет быстро нарастать. Резко упадет число молодых людей призывного возраста и обострится конкуренция за них между армией и системой образования.

– Вы ни разу не упомянули о миграции. Может ли нам как-то помочь приток мигрантов?
– Без мигрантов нам не обойтись, но компенсировать миграцией огромную убыль населения, в том числе населения в трудоспособном возрасте, нам едва ли удастся. Ведь речь идет о многих миллионах человек. Да, приток мигрантов в 90-е годы позволил компенсировать чуть не половину естественной убыли населения, но это была особая миграция, в ней преобладала репатриация бывших россиян, выехавших ранее в республики Союза, их детей и внуков. И то их возвращение проходило совсем не просто. Сейчас этот ресурс в значительной степени исчерпан.

Конечно, проблема миграции войдет в повестку дня российской политики в любом случае, и она потребует гораздо более глубокого осмысления, чем это имеет место сейчас. Пока, в этом смысле, мы только теряем время. Но третий этап кризиса, о котором я говорю, поставит много вопросов, миграция – только один из них. Сейчас было бы хорошо, если бы наше общество и его политическая элита хотя бы осознали надвигающиеся угрозы и прекратили разоружающие разговоры о том, что в ближайшие годы все наладится, население стабилизируется и т. д.

Текст: Газета.RU
Фото из архива