Репрессивно-инвестиционный климат

Власти начали кампанию, призванную убедить бизнес, будто их карательные мероприятия ничуть не ухудшают деловой климат в стране. Но факты говорят об обратном.

Официальные лица не успели еще с полной обстоятельностью разъяснить мировому сообществу всю обоснованность второго юкосовского приговора, как подоспело следующее скандальное дело — арест Бориса Немцова. Разумеется, пятнадцать суток от судей Боровковой и Сташиной — это совершенно не то же самое, что тринадцать с половиной лет от судьи Данилкина. Но технология запускаемых у нас на поток показательных процессов была по причине сжатости судопроизводства представлена даже более наглядно.

При внешнем соблюдении ритуалов правосудия — заслушивании обвиняемого и свидетелей, допуске публики и прессы — точно такое же механическое исполнение заранее поставленной карательной задачи. Немцова, как и Ходорковского, публично аттестовал в качестве преступника премьер Путин, и этого наперед достаточно, чтобы он стал виновен не только в «сопротивлении милиции», но и во всем, что понадобится впредь.

Тем очевиднее необходимость успокоить хотя бы деловые круги. Особенно международные. Глава МИДа Сергей Лавров заверил, что смотрит на дела, подобные делу ЮКОСа, с некоей философской отстраненностью («Мы не вмешиваемся на политическом уровне в судебные разбирательства… Есть истец, есть адвокаты, есть судьи. Каждый должен заниматься своим делом…»), но высказал предположение, что иностранные инвесторы, движимые выгодой, к нам все равно пойдут, «независимо от каких-то политических шероховатостей». И даже поделился личным наблюдением: «На моих собственных встречах с деловыми кругами я слышу от них, что они замечают позитивные перемены…»

Увы, мнение анонимных «деловых кругов», с которыми общается глава наших дипломатов, совершенно не совпадает с выводами международных экономических экспертов.

Transparency International ставит Россию по уровню коррупции на 154-е место в мире — ниже нас в этом рейтинге лишь два с небольшим десятка стран. А в «Атласе политического риска» британской Maplecraft наша страна входит в группу государств с самыми опасными в мире условиями для ведения бизнеса, располагаясь между Пакистаном и Центрально-Африканской Республикой.

Разумеется, о любом экспертном заключении можно сказать, что оно сочинено недругами нашей страны либо лицами, подкупленными этими недругами. По каким-то внутренним своим соображениям наша государственная агитмашина считает проплаченность любых не устраивающих ее мнений, заявлений и выводов чем-то самоочевидным.

Но можно ли проплатить объективные факты? За первые 9 месяцев 2010 года (данных за четвертый квартал еще нет) в Россию пришло $47,5 млрд иностранных инвестиций, на 13,2% меньше, чем в те же месяцы годом раньше. А объем погашенных инвестиций, т. е. ранее пришедших из-за рубежа, а теперь выведенных из страны, составил заметно большую сумму — $53,3 млрд — и вырос на 5,3%. Еще более удручающая картина с прямыми инвестициями, т. е. вкладываемыми непосредственно в экономику, а не направляемыми на кредиты и спекулятивные операции. Их объем за 9 месяцев 2010-го составил всего $8,3 млрд — на одну шестую меньше, чем в те же месяцы 2009-го и в два с лишним раза меньше, чем 2008-го.

Антикризисные мероприятия богатых стран, включающие массированные денежные накачки, привели к выплеску части этих денег на развивающиеся рынки. Россия откровенно проигрывает соревнование за эти ресурсы Китаю, Индии и Бразилии.

Какие-то «политические шероховатости» есть во всех этих странах, особенно в первой из них. Но, судя по всему, китайские шероховатости понятнее и приемлемее наших. Может быть, тем, что не очень приятные правила все-таки лучше, чем игра, в которой то ли вовсе нет правил, то ли они в любую минуту меняются, приноравливаясь к симпатиям и антипатиям начальствующих лиц.

В полном согласии с внешними инвесторами ведет себя сейчас и наш внутренний бизнес. Они меньше вкладывают, а он больше вывозит. За 2010 год чистый вывоз капитала из России составил $38,3 млрд. Это гораздо больше, чем в любом из «проклятых 90-х», включая дефолтный 1998-й ($21,7 млрд) и даже 1996-й ($23,8 млрд), а ведь тогда президентская победа коммуниста Зюганова выглядела реальной и причин спасать деньги было вполне достаточно.

Притом половина оттока капитала в 2010-м пришлась на последние три месяца года, случайно или нет совпав с финальной стадией процесса Ходорковского — Лебедева. Объяснять это интенсивным возвратом иностранных долгов, как делают часть экспертов, нет достаточных оснований: за те же месяцы общий объем российских корпоративных и государственных внешних долгов не только не уменьшился, но даже вырос (с $475,6 млрд на 1 октября 2010-го до $483,0 млрд на 1 января 2011-го).

Самая очевидная причина неуверенного притока денег в страну и уверенного их оттока предельно проста. Это растущий страх за них. И есть чего бояться. Показательные суды — это только часть политики наших властей, но сегодня, пожалуй, самая выразительная ее часть. На то ведь они и показательные, чтобы показать гораздо больше, чем то, что формально записано в их решениях. Дело не просто в судьбах конкретных людей, как бы известны они ни были, или в подавлении конкретных политических позиций, как бы к этим позициям ни относиться.

В стране либо есть законность, либо ее демонстративно, к общему сведению, отменяют, подчиняясь навязчивой мстительности или каким угодно другим чувствам того, у кого власть. А если сегодня ее отменяют, не важно даже, по какому поводу, для Лебедева или Немцова, то почему завтра не обнаружится вдруг другой повод, чтобы отменить ее для российского бизнесмена А. или иностранного инвестора Z.?

Понятно, что не всякий инвестор будет руководствоваться такими умозаключениями. Тут происходит естественный отбор. Авантюристы, спекулянты, надеющиеся выгодно погулять на нашем рынке, быстренько заполучить навар и вовремя с ним удрать, соглашаются работать именно в такой атмосфере и даже находят к ней вкус. Серьезные инвесторы, развивающие современные производства и считающие ходы на годы и десятилетия вперед, выбирают страны с более устойчивым климатом.