Апология касты

Никакого сокращения бюрократов не ожидается. Сурков заявил, что чиновников, этих «людей высокого качества», будет становиться только больше.

Зампред правительства Владислав Сурков довольно неожиданно заявил, что численность российской бюрократии будет только расти. В интервью газете «Ведомости» он сказал: «Вы можете осуществить любые революционные или эволюционные преобразования, но количество аппарата после всех изменений растет».Такая откровенность сама по себе даже подкупает: начальник Суркова Дмитрий Медведев менее двух лет назад, в бытность президентом, требовал снизить количество чиновников на 20%.Гадать о причинах смелости Суркова можно долго, в том числе рассуждая и о том, что премьер Медведев уже не внушает аппаратного почтения. Но интересно не это. Владислав Сурков высказался по существу дела, которое занимает видное место в рассуждениях о проблемах российского государства. И высказался очень внятно.

Во-первых, следует отметить, что в своей общей оценке динамики численности бюрократов он абсолютно прав. Она росла и после ельцинского поручения сократить аппарат ведомств (1997 год), и после выдвинутого Путиным в 2000 году требования уменьшить количество госслужащих на 10%, и после принятия в его второе президентство концепции административной реформы, предполагавшей сокращение управленческих функций, а соответственно, и штатов. Непонятно, с чего этот тренд может переломиться сейчас.Исследователи, кстати, отмечают, что в количественном измерении чиновничество в России далеко не самое многочисленное. В расчете на душу населения мы находимся чуть впереди Китая, но позади Штатов и Франции.Правда, нужно учитывать некоторые особенности: быстрый рост рядов госслужащих после демонтажа КПСС во многом объяснялся необходимостью перехватить управленческие функции, которые выполняла эта, по сути, не партийная, а административная структура. Большое количество ГУПов и МУПов в современной российской экономике, да плюс госкорпорации, да еще наше «национальное достояние» «Газпром» также делают выкладки по численности бюрократов неоднозначными, а в сравнения с другими странами — шаткими.

Но численность численностью, а главным в выступлении Суркова была не она. Один из главных политических конструкторов нулевых счел нужным предельно откровенно и жестко высказаться о качестве российской бюрократии. Ее критиков он назвал «праздными болтунами», пытающимися превратить отечественных чиновников в «презираемую касту», а само чиновное сословие — «классом очень умных, высокого качества людей». Правда, спустя некоторое время, позабыв, наверное, про пафос, пожаловался, что его преследует неграмотность аппаратчиков, «причем неграмотность не юридическая или экономическая, а просто неграмотность. Элементарная». Так что с похвалой не все итак кристально.

Но в целом понятно, почему Сурков публично встал на защиту сословия. Во-первых, потому чтовысшее, да и среднее чиновничество в России действительно приобрело черты касты, во всяком случае, в глазах населения.Каста начальников, с одной стороны, является желанной — стремление попасть на госслужбу (в частности в «Газпром») давно вытеснило частную инициативу в качестве критерия успеха. Согласно майскому опросу ВЦИОМ, каждый пятый россиянин мечтает о госслужбе (среди тех, кому от 18 до 24 лет, каждый третий). С другой стороны, бюрократы вовсе не видятся гражданами в качестве класса хороших, честных и самоотверженных «государевых слуг» (в служение родине верят лишь 16% потенциальных чиновников, 31% рассчитывает на высокую зарплату, 28% — на льготы). То есть чиновная каста на наследование мифологии о служении отечеству рассчитывать не может. Но очень хочет. Потому чтов условии кризиса основных государственных институтов — суда, правоохранительных органов, представительной и исполнительной власти — нужно как-то объяснить подведомственному населению, чем же это сословие заслужило свой статус, свою административную ренту(отрицать ее наличие не стал и сам Сурков, ограничившись указанием на то, что средний бюрократ не имеет таких возможностей по ее извлечению, как высший, а трудится очень много).

Очевидно, что разговорами о том, что государственный служащий производит общественное благо, сейчас нелегко завоевать симпатии. Потому что публика, видящая в госслужбе, если исходить из данных опроса, прежде всего «теплое и сытное местечко», настроена недоверчиво. Раз так, остается указать ей на то, что бюрократы сделаны из особого теста, тщательно отобраны и в общем лучшие. Оптиматы, как говорила о себе древнеримская знать. Что ж, это тоже способ заявить свои права.