Человечество уходит в пар

— У нас есть одно преимущество — мы никого не гнали, они сами побежали.
— Гнать можно не только силой, но и деньгами, отсутствием внимания и моральной поддержки. Вот я и говорю, что нам нужно сейчас через систему высшего образования использовать те кадры в науке, которые у нас еще есть. Сейчас у нас трагедия с молодой профессурой: людей в 30—35 лет — их нет, и в университетах деды учат внуков...

— В конце концов, если наука глобальна, то кто нам мешает сейчас таким же образом этих людей возвратить или других пригласить?! Есть же деньги…
— Во-первых, это не делается, и нет даже решения об этом. Так Сталин сделал с моим отцом: его как советского гражданина оставили в Союзе. Однако Сталин создал для него условия работы лучше, чем у него были в Англии. Именно в Москве было открыто явление сверхтекучести и созданы основы кислородной промышленности. Но вы знаете, что это привело к ревности со стороны всех окружавших отца, дескать, почему Капице можно, а мне нельзя?! Вы не представляете себе, какие там были подспудные течения!..

— Вот в физике нужна материальная база для экспериментов, а математику вообще ничего не нужно, кроме канцтоваров… У нас была лучшая математическая школа. Математику нужно кормить семью, но ему не нужна экспериментальная база, ему не нужны институты — он может дома сидеть.
— Это очень наивный взгляд. Математику особенно важна атмосфера поддержки и понимания. Ему нужны и коллеги, и ученики, ему нужны контакты с мировой наукой, Более того, современная математика требует не только выдающихся способностей, но и колоссальной концентрации сил. Таким ученым, как и музыкантам, труднее адаптироваться к современным коммерческим условиям оценки их труда. У нас даже снабжение специализированными изданиями находится на первобытном уровне, особенно в провинциальных центрах. Мы во время войны получали журналов больше, чем сейчас…

Посмотрите, Индия — это самый любопытный пример. Они сейчас экспортируют программный продукт на 40 млрд долларов в год. Россия, кажется, на 1 млрд. А решение о развитии современных исследований в прикладной математике в Индии было принято более 20 лет назад. Это было волевое и целенаправленное решение правительства. Причем у меня есть такая догадка, что это было сделано с учетом природы индийского ума.

— А что в природе русского ума?
— Я вам расскажу об индийском феномене Рамануджана. В начале ХХ века известному английскому математику Харди в Кембридж из Индии прислали тетрадку, в которой было около 2—3 тыс. теорем, относящихся к математике. Часть этих теорем были даны без особых доказательств, другие были известны. Это была серьезная математика, а некоторые известные, но до тех пор не решенные проблемы были решены, но непонятно как. Все это произвело ошеломляющее впечатление. Молодого человека из Индии выписали в Кембридж. Он оказался сыном провинциального почтмейстера, который не получил никакого высшего образования, только окончил среднюю школу в провинциальной Индии. Он сам прочитал несколько математических книг. У него было развито необычайное математическое видение: его записи до сих пор изучаются. Обладая странностями характера, он был вегетарианцем и рано умер от туберкулеза. Как Индия могла породить такого человека?! Это, конечно, уникальный случай, но не отражает ли это некое свойство индийской культуры и менталитета?

— В России такое водится…
— В России мы имеем феномен Гриши Перельмана... Когда я был у Билла Гейтса, то выяснил, что половина его окружения в управлении компании «Майкрософт» — русские, получившие образование в Москве и Ленинграде, Новосибирске. Черную работу они не делали, только системное управление. Выяснилось, что системное проектирование могут делать только ученые, воспитанные в научных школах и традициях России. Кстати, Сибирское отделение РАН, быть может, лучше наших столиц пережило критические годы лихолетия нашей науки, которое, как я надеюсь, уже позади.

— Эти школы еще живы?
— Да, они живы. Но их нужно кормить, к ним нужно внимательно и с любовью относиться, как к детям, которым принадлежит будущее...

СПРАВКА: Капица Сергей Петрович
Родился 14 февраля 1928 года в Кембридже, где в это время находился в научной командировке его отец — выдающийся физик, будущий лауреат Нобелевской премии Петр Леонидович Капица. Мать Сергея Петровича — Анна Алексеевна Крылова, дочь знаменитого кораблестроителя А.Н. Крылова. Крестным отцом Сергея Капицы был великий физиолог И.П. Павлов. Окончил Московский авиационный институт, в 1961 году стал доктором физико-математических наук. Работал в Центральном аэрогидродинамическом институте, в Институте геофизики, в Институте физических проблем им. П.Л. Капицы РАН. В течение 35 лет заведовал крупнейшей в стране кафедрой физики в Московском физико-техническом институте. Сейчас — научный руководитель РосНОУ (Российского нового университета) и главный редактор журнала «В мире науки», активно изучает проблемы информационного общества, глобализации, демографии. Более 35 лет является ведущим программы «Очевидное—невероятное», впервые вышедшей в эфир Центрального телевидения 24 февраля 1973 года. Сейчас программа выходит на телеканале «Россия». Член Европейской академии, Всемирной академии искусств и науки (Вашингтон) и других научных обществ. Лауреат премии Калинги (1979), вручаемой ЮНЕСКО выдающимся популяризаторам науки, Государственной премии (1980), премии РАН за популяризацию науки (1996). Лауреат премии правительства РФ за 2002 год в области науки и образования за исследование «Синергетика и прогнозы будущего». Работы профессора Капицы в области прикладной электродинамики привели к созданию электронного ускорителя — микротрона. Сергей Капица — автор книг «Микротрон», «Жизнь науки» и «Общая теория роста населения», вышедшей как доклад Римскому клубу. Входит в число признанных интеллектуалов планеты наряду с такими видными мировыми деятелями, как Рихард фон Вайцзеккер (Германия), Сун Цзянь (Китай), Жак Делор (Франция) и другими

Текст: Михаил Леонтьев, Профиль
Илл. из архива "Иной газеты"