Экономика крокодилов

Текст: Яков Миркин

Министерство экономического развития готовится к худшему: из трех сценариев развития российской экономики до 2030 года выбран самый негативный. Если он сбудется, наши дети, как и мы, будут жить в стране, полностью зависящей от внешнего спроса на нефть и газ. Что мешает России повторить «экономическое чудо» других развивающихся стран? Ведь все рецепты известны и при наличии политической воли вполне применимы в нашей стране.

В беспечном детстве мы недрогнувшей рукой решали задачки о том, как из пункта А добраться до пункта Б. А сегодня все вместе стоим у классной доски, споря и недоумевая, как из задушенного существа, каким стала российская экономика за 25 лет ее реформенных терзаний, плавно переместиться в состояние хотя бы «новой индустриальной экономики» — еще одного «тигра» или даже «экономического чуда», короче, всего того, что ложится на наши представления о российском пространстве от океана до океана как о великой стране.

Да никак! По существу, такой ответ дал министр экономического развития на прошлой неделе, представив долгосрочный прогноз для России до 2030 года. Базовым выбран консервативный прогноз, оставляющий нас теми, кто мы есть: неэффективной экономикой обмена сырья на бусы, полностью зависящей от внешнего спроса на нефть и газ, на металлы и продовольствие, с гипертрофированным сырьевым сектором и с угасающими очагами инноваций. Есть, правда, в прогнозе еще два сценария — умеренно оптимистичный и форсированный, но нет ответа, что делать, чтобы эти сценарии случились в жизни, за исключением описания самыми крупными мазками более мягкой бюджетной и денежно-кредитной политики.Ответ на все это — волна отчаяния в прессе и в обществе, ибо здоровым, образованным и энергичным людям 25–40 лет предлагается лучшие годы прожить в неудачном проекте, сетуя на систему и косясь на то, как отечественный паровоз отстает от проносящихся мимо, как птицы-тройки, других государств.Если государство уверяет нас, что не умеет и не может добиться больших скоростей, то ничего не остается делать, как кричать ему в ухо, что это все-таки возможно, что есть рецепты и есть страны, в которых свершилось это «экономическое чудо», хотя и начиналось все с гораздо худших позиций, чем у нас.

Какие рецепты предлагает японская кухня? Что в заначке у корейского шеф-повара? У китайского, сингапурского и десятка других, справившихся с этой задачей? Все страны, совершившие «чудо», десятилетиями имели огромную норму накопления, от 30 до 45% ВВП на инвестиции. У нас сегодня эта норма 20–23%, как у западных стран, растущих на сверхнизких скоростях. Мечта — довести ее хотя бы до 30%.

Рецепты известны. Снизить регулятивные издержки, они непомерно высоки (в 2000-х годах выросли в три раза, по экспоненте). Умерить аппетиты в коррупции (патриоты наши доморощенные, берите не больше 10%, пожалуйста). Создать атмосферу экономической свободы, когда растущий бизнес поддерживается, а не загибается под давлением кого угодно, выступающего от лица государства.

Удешевить государство (доля его потребления в ВВП выше, чем в Китае и США). Стандартно в странах--спринтерах конечное потребление государства — 8–13% ВВП. У нас этот показатель зашкаливает за 18%. Снизить огосударствленность (50% экономики и финансового сектора) и концентрацию собственности (1–3 хозяина на бизнес от малого до великого). Все ресурсы стягиваются к государству, бизнес не может дышать без связки с ним.Мы создали экономику крокодилов, олигополий, искаженных цен доминирования на рынке, жить в ней более мелким существам почти невозможно.Пора остановиться в генерации рисков, запретов и ограничений, выталкивающих все активное из страны. Заключить новый контракт с Западом — не в части немедленного следования идеям и советам, которые по поводу экономической политики бывают просто непристойными, а в части того, что у нас общая идеология и что интеграция и модернизация нашей экономики неразрывно связаны. Мы не можем спокойно развивать нашу промышленность, находясь в состоянии скрытого острого конфликта с Западом. Без импорта технологий массовую модернизацию не осуществить. Так, к сожалению, было не только в «царской», но и в сталинской модернизации.

Не закапывать любые деньги в мегарасходы (по избыточным ценам), в мегапроекты, в постоянные убытки госкорпораций. Не стать «агнцем для заклания», каким стал СССР, когда падение цен на нефть подготовило к разрушению страну, втянутую в мегапроекты. Сделать инвестиции бюджета в экономику рациональными. Не создавать систему «мегакормлений» вокруг него.

Россия занимает 3-е место по милитаризации в мире, США — 27-е, Великобритания — 63-е, Китай — 83-е, Германия — 93-е (BICC, глобальный индекс милитаризации). Мы разве Ближний Восток (1-е место — Израиль)? Здесь есть пространство для размышлений.

Переориентировать экономическую политику на интересы среднего класса, на цели накопления его активов в финансах, акциях, недвижимости, земле, их гарантированной передачи следующим поколениям. Это совершенно другая политика, чем сегодня.Это тем более важно, что последние сто лет каждое поколение в России теряло все свои активы. А до этого их не имело.Широкая раздача или дешевая приватизация государственных земель семьям под жилые дома (одноэтажная Россия). Государству принадлежит более 90% земель (в конце XIX века — 40–45%). Ипотека под 4–5%, как в бывших соцстранах Восточной Европы (есть масса способов сделать это уже сегодня, было бы желание). Приватизация госучастий в бизнесе в пользу розничных инвесторов, а не власть имущих и нерезидентов. Массовая дешевая аренда государственного имущества для малого и среднего бизнеса. Замораживание тарифов и цен, регулируемых государством, не на два жалких года, а хотя бы на пять — семь лет.

Чтобы страна стала «гоночной машиной», фискальная нагрузка должна быть ниже 30% ВВП. Все страны «чуда» прошли через низкие налоги. У нас они давно зашкалили за 40% (по методикам МВФ). Наши налоги на уровне стран Западной Европы с темпами роста не выше 1—2%. В США они ниже, чем в России. Как расти, как бежать на длинную дистанцию, если налогов — тонны?

Ввести налоговые стимулы, специально награждающие бизнес за рост, за скорость. Обложить налогом прирост прибыли в несырьевых компаниях под 5% («налоговые каникулы» на 5 лет). Эту прибыль сегодня все равно прячут.

Индивидуальные пенсионные счета — под налоговые льготы. Нулевой налог на доход от прироста стоимости капитала в акциях. Льготные налоги для прямых иностранных инвесторов (сейчас у них фискальная нагрузка тяжелее, чем у нас, родимых). Налоговый вычет для бизнеса по взносам в эндаумент-фонды. Нулевой налог на дивиденды от вложений капитала в приоритетные отрасли. Выгодный налоговый режим для опционов менеджеров и специалистов. Этих и десятков других налоговых льгот, известных в мировой практике, у нас просто нет, хотя их единственная цель — загнать длинные деньги в модернизацию, в инновации.

Рост финансовой глубины экономики. Без этого она никогда не станет развитой. Через это прошли все страны «экономического чуда». Cбалансированные, без криков «денежные облегчения» и осторожный рост насыщенности кредитами. Индикаторы «Денежная масса / ВВП», «Кредиты экономике и населению / ВВП» должны быть в России больше 80—90%. У Китая они подбираются к 200%. У Кореи — около 150%. Это результат многолетней политики центрального банка.

Сверхбыстрый рост невозможен без низкого процента, без подавления немонетарной инфляции. Таргетирование процента конечным заемщикам. Существуют десятки способов сделать это в нефтяной экономике при ценах за нефть выше $100. Страны «чуда» смогли, пока разгонялись, снизить процент в 2–3 раза, довести его до 3–5%. Процент в режиме форсажа останется стандартным (3–5%), а инфляция, даже при таком росте монетизации, не превысит 2–3%.

Осторожное снижение курса рубля. У нас драматический, никем не виданный в мире разрыв между реальным и номинальным эффективными курсами рубля. Рубль слишком тяжел, огромное препятствие для роста экономики, для высокотехнологичного экспорта. Страны «чуда» (Япония, Китай) намеренно ослабляли валютный курс. В 1980—1995 годах курс юаня упал с 1,5 до 8,35 юаня за доллар. За это Китай проклинают, называют валютным манипулятором, но дело сделано. В 2012—2013 годах Япония развязала, по сути, валютную войну, печатая деньги и ослабляя иену ради роста и улучшения торгового баланса.Все это и многое другое можно сделать, только для этого нужны оптимизм, высокая энергетика, генерация идей, способность на деле заниматься «экономическим развитием», а не строить прогнозы с печальным выражением лица.Тот, кто ставит задачу по нижней планке, обязательно проиграет. Впереди новые кризисы, новые ценовые шоки, и те, кто ползет, вместо того чтобы быстро двигаться вперед, обязательно испытают на себе все бури, и не только экономические. Вспомним хотя бы Индонезию 1997 года.

Есть у меня мечта пережить все то, что по базовому прогнозу МЭР не случится до 2030 года и, видимо, после. «На какую бы отрасль народного хозяйства не обратить внимание — всюду рекордные цифры производства… товар рвут из рук. Начавшееся на этой почве еще осенью 1909 года биржевое оживление достигло в Петрограде своего апогея летом 1912 года. Каждый день приносил все новые повышения курсов… Капиталы прилили тогда в новые бумаги, выпущенные на биржу. Эмиссии пользовались невероятным для русских условий успехом, будучи покрываемы в десятки раз» (Левин. Банковая энциклопедия, 1917).

Пусть это произойдет, и пусть не случится того, что произошло в России как раз в год издания Банковой энциклопедии. Пусть не наступит еще раз огромный «риск человеческой ошибки», как это было в 1914–1917 годы. Пусть мы не ошибемся снова, как делали это всю историю России — ставя впереди политическое и силовое величие, здесь и немедленно, а не экономическое развитие в пользу населения, среднего класса. Величие без «экономического чуда» все равно не приплывет, а лишь растает в тумане славного прошлого вместе с теми, кто покинет страну.

И, наконец, пусть те конфликты поколений, которые нас ожидают до 2030 года — попытки передела собственности, внешние шоки, — обойдут нас стороной, но только в том случае, если мы все-таки найдем режим форсажной модернизации, но не по-сталински, а в рамках умной рыночной, хотя и с административным привкусом, никуда не денешься, экономики.