О Живаго песней и театром

Текст: Роман Коротаев

Мюзикл «Доктор Живаго» в репертуаре пермского «Театра-Театра» идет с 2006 года. Те, кто всерьез интересуются театральной жизнью, знают, что постановка репетировалась почти год и стала событием в культурной жизни Пермского края. Была даже отмечена рецензией в журнале «Театрал», чего удостаивается далеко не каждая региональная премьера. Но когда ко мне в руки попал пригласительный билет, я всего этого еще не знал.

С литературной основой спектакля знаком не был. То есть много слышал о романе, но никогда точно не знал, о чем он. Тем заманчивее было увидеть его в театре. С одной стороны, можно получить представление о содержании романа. А с другой, воспринять постановку как самостоятельное произведение. Поскольку вряд ли кто-то будет спорить с тем, что знание литературной основы неизбежно влияет на восприятие всего, что снято или поставлено по ней.

Начну с музыки. Как можно догадаться, в мюзикле ее много. Можно сказать, что музыка в данном случае по значимости равноправна со сценическим действием. Что немаловажно в «Театре-Театре», она живая. То есть звучит не фонограмма, а живой оркестр. С музыкантами и дирижером. Прелесть, которую может себе позволить далеко не каждый театр. В восприятии постановки это меняет многое. Почти все. Разница примерно такая же, как между натуральным кофе и растворимым. Если, конечно, хоть что-нибудь понимаешь в кофе.

Рецензия в журнале «Театрал» при всей своей комплиментарности мюзиклу «Доктор Живаго» музыкальную составляющую, что называется, раскатала. Основная претензия к автору музыки Александру Журбину — отсутствие оригинальности. Цитата: «Журбин в «Живаго» предъявил все особенности своего композиторского мышления: музыкальный язык, основанный на тотальном заимствовании мотивов и интонаций; приверженность к бытовым музыкальным жанрам — полька, вальс, танго, кадриль. И главное — музыкальную драматургию, созданную на основе почти пародийной имитации оперной модели: все вроде бы на месте — и соло, и ансамбли, и хоры, и кульминации, нет лишь одного — акта собственного творчества». Если же говорить о собственных впечатлениях, то на не слишком взыскательный вкус неизбалованного масштабными постановками зрителя — музыка просто отличная. В некоторых местах хочется встать и пританцовывать. Подпевать время от времени тоже хочется. Легкая или серьезная, но мелодичная и запоминающаяся музыка. Ее спокойно можно слушать даже отдельно от постановки, в записи.

Поют буквально все, кто присутствует на сцене. Если не соло, то в хоре или на бэк-вокале. Сам по себе факт, что музыкальному руководителю спектакля Татьяне Виноградовой удалось довольно сносно научить петь такое количество драматических актеров, заслуживает уважения. Не оперетта, конечно, но слух не царапает и органично вплетается в музыкальную канву.

Не пытаясь подробно анализировать актерскую игру, все же хочется отметить игру хотя бы основных актеров. Вячеслав Чуистов (Живаго), Ольга Пудова (Лара) и Ирина Максимкина (Тоня) удивительно тонко передают состояние героев, его изменения от действия к действию. Они идеально исполняют режиссерское решение Бориса Мильграма по выстраиванию трех пространств-действий: пространства Мечты , пространства Эпоса и пространства Рождества.

Сценография масштабна. Два уровня и три плана сцены действительно впечатляют. Решение с появляющимся из глубины сцены вертепом с рок-певцом внутри — просто потрясающее. Оно прекрасно скрепляет многоуровневое пространство сцены и разрозненные эпизоды в единое целое.

О задумке с исполнением рок-баллады «Рождественская звезда» в качестве соединительной ткани стоит сказать особо. Как уже говорилось выше, идея прекрасна. Но вокал рок-исполнителя Тимофея Дроздова, пожалуй, единственный вокал в мюзикле, к которому есть претензии. Проблема в том, что исполнитель не «вытягивает» свои партии. Не хватает мощи голоса, не хватает энергетики. Мне, как зрителю, прочувствовавшему великолепие реализуемой режиссером идеи, хотелось бы слышать и видеть на сцене этакого Валерия Кипелова с его энергетикой и мощью вокала. А исполнитель на сцене просто «работал», вяло, маломощно и без энтузиазма. Не «ужас-ужас», конечно, но существенный недобор чувствуется.

Разумеется, было бы крайне несправедливо не отметить филигранную работу Сергея Мартынова со светом. Именно благодаря этой работе реализуется сценографическое решение с тремя планами сцены. Действие на сцене приобретает объем. Прекрасно решаются задачи по монтажу сценических эпизодов. Управление вниманием зрителя становится настолько технически совершенным, что переходит почти что на кинематографический уровень.

Завершая рассказ о мюзикле, стоит напомнить, что постановка «Доктора Живаго» именно в Перми неслучайна. Борис Пастернак бывал в городе в 1916 году и, как утверждают исследователи творчества писателя, именно Пермь стала прообразом романного Юрятина. История, демонстрируемая на сцене «Театра-Театра», это рассказ о судьбах и характерах в интерьере рубежа эпох. О преданности, фанатизме, и, конечно же, о любви. Это совместная картина режиссера и либреттиста рисуемая крупными мазками из палитры одноименного пастернаковского романа.

Не будучи искусствоведом и профессиональным театральным критиком сложно судить о высоте театрального искусства представляемого на сцене. Но популярность спектакля оспорить невозможно. Несмотря на то, что он находится в репертуаре театра с 2006 года, свободных мест в зале по сей день практически не бывает.

Мюзикл «Доктор Живаго» несомненно культурная достопримечательность Перми. Если, оказавшись в краевом центре, вы вдруг обнаружите, что у вас есть возможность выделить 3,5 часа свободного времени, то непременно постарайтесь увидеть это лично.