Свободе слова мешает лень журналистов

— Но, тем не менее, в связи со всей этой историей вокруг вашей статьи возникает вопрос и о свободе слова в России. Вам не кажется (и это, опять же, любимый тезис либералов), что свободы слова с приходом к власти режима Путина в России становится все меньше и меньше?
— Здесь опять-таки все сложно. Безусловно, есть какие-то усилия властей, направленные на свертывание свободы слова в стране, но эти усилия не фатальны для нашей свободы слова. Я бы сказал, что сегодняшней свободе слова в России больше мешает внутренняя цензура журналистов, нежелание и неумение профессионально рисковать, добывать информацию из неофициальных источников, нежелание, неспособность и незаинтересованность редакций заниматься реальными журналистскими расследованиями и т. д. Если бы западные журналисты, как наши, на 80% черпали информацию у официоза, у них бы тоже были большие проблемы со свободой слова.

С другой стороны, и потребность в информации у разных групп общества не одинаковая. Большинству населения вовсе не интересно знать, хорош или плох режим Путина. Им дискуссия по этому поводу скучна и непонятна. И это нормально. А те, кому это интересно, могут получить абсолютно всю информацию об этом в интернете. То есть каждый человек в сегодняшнем мире найдет свою нишу для своей свободы слова. Поэтому те, кому очень важно знать, как устроено социальное обеспечение, к примеру, в Пермском крае, вполне нормально получат эту информацию от социально озабоченных пермских электронных и печатных СМИ. А люди, которые просто кайф получают, узнавая о том, какой плохой Олег Чиркунов, будут читать газету «Пермский обозреватель».

Получается, что свобода слова поделена по секторам, и в каждом из них она себя реализует почти на все сто процентов. Другое дело, если возникнет угроза, что свобода слова будет ограничиваться в самих этих потребительских информационных секторах. Вот тогда действительно нужно будет бить тревогу. Например, власти решатся-таки реально контролировать интернет, и слой свободомыслящих людей, которым нужна политическая свобода слова, таким образом, утратит возможность ее получать. Тогда, конечно, у режима возникнут серьезные проблемы. Будут серьезные протесты, акции, будет неповиновение, будет много чего. Поэтому власть и не решается.

— То есть проблема свободы слова сейчас в России не существует?
— Просто не надо преувеличивать политические аспекты в проблеме свободы слова или все сводить к ним. В свободном путешествии информации по телу страны многое зависит и от нравов журналистского сообщества, и от спроса на информацию самих россиян, и от возможностей самой медиаэкономики. Бессмысленно говорить о какой-то абстрактной свободе слова, о свободе слова вообще. Нужно говорить, есть ли она в данном конкретном случае и есть ли люди, которые испытывают ее дефицит. Если они есть, то да, нужно что-то с этим делать. Но я вокруг себя особенно много таких людей и дефицитов не вижу. Хотя, конечно, режим работает в этом направлении. Но слаба у нас власть для таких грандиозных задач. Даже собственных интересов отследить не может.

Ну вот, взять, к примеру, ту же мою статью. Она писалась для узкого слоя гражданских активистов, политиков и политических путинских чиновников. Она и распространялась таким образом, что все, кому она предназначалась, ее прочитали. И они, этот узкий слой, это сделали еще три-четыре месяца тому назад. А потом эти, из Россвязьохранкультуры, сделали все так, чтобы статью прочитали все: и кто не интересуется политикой вообще, и кто интересуется ею в виде анекдотов. Статью из любопытства переводят еще и на иностранные языки: японский, немецкий, английский… Теперь, благодаря служебному рвению нижегородской Россвязьохранкультуры, не только в России, но и в Европе и Америке и, боюсь даже, в Японии политические и околополитические тусовки обсуждают, похож Путин на Гитлера или не похож. Это заказывал режим нижегородским стражам культуры? Сам я, как автор, конечно, рад такому вниманию.

— Вы наверняка знаете про дело пермского блоггера Дмитрия Ширинкина, которого за его пост в «Живом журнале» обвиняют все в том же экстремизме. Как вы это оцениваете?
— Если говорить о Ширинкине, то, конечно, он поступил как недальновидный и безответственный человек. Любой пишущий человек с нормальной рефлексией понимает, что подобные вещи, особенно в определенных ситуациях, породят негативные последствия: испуг, панику и так далее. И поэтому надо вообще-то «за базаром следить» и себя контролировать. Или, в конце концов, написать сверху слово «рассказ», к примеру. Поскольку он этого не сделал, конечно, надо с ним как-то определиться. Но государственный запрет в этом случае — дело плохое. В интернете он, безусловно, недопустим. Поэтому если состоится судебный процесс, который приведет к тому, что Ширинкина признают виновным в экстремизме и так далее, то это, с моей точки зрения, будет совсем неправильно и очень вредно для свободы слова в интернете. Но как-то дать по рукам в таких случаях все равно необходимо.

Я представляю себе такой идеальный способ разрешения этого конфликта: не уголовный, а гражданский процесс, который затевает не государство, а пострадавшие. То есть, если, скажем, служба охраны «политеха» восприняла этот пост как реальную угрозу — вызвали из отпуска дополнительных сотрудников, к примеру, или какие-то дополнительные меры безопасности предприняли, и все это потребовало дополнительных средств, то блоггеру просто потом иск вкатывают с требованием компенсации затрат. Кстати, иск о компенсации морального ущерба могут подать и те граждане, кто реально испугался, но в суде им придется доказывать испуг. Но пока этот вариант не срабатывает — в нашей правовой культуре в таких случаях не принято подавать в суд.

Кроме всего прочего, такой вариант развития событий был бы уроком для ЖЖ-сообщества. Интернет-сообщество — одно из многих человеческих сообществ, не лучше и не хуже других. В любом сообществе всегда есть свои злодеи, дураки и так далее. Поэтому любое сообщество вырабатывает какие-то способы их нейтрализации. Во внешнем мире для этого есть этические правила, Уголовный кодекс, Гражданский кодекс и так далее. В виртуальном пространстве Уголовный кодекс не работает, а оно настолько молодое и самовлюбленное, что серьезных моральных принципов еще не выработало — саморегулирования в этом сообществе нет, и это — глобальная проблема. Необходимы какие-то нормальные этические правила, и их нужно вырабатывать. Это нормальная человеческая практика. И я думаю, что «дело Ширинкина» — это хороший повод для ЖЖ-сообщества задуматься о саморегулировании, а для государства — повод умно поступить, не ограничивая реальную свободу. Ну, а для тех, кто решил, что он пострадал от этого дела, — хороший повод возместить свой ущерб нормальным законным образом.

— Если говорить о роли государства в «деле Ширинкина», то оно уже давно дошло до суда…
— Но ведь свобода судьи в принятии решения все еще сохраняется: в несоздании прецедента или, как минимум, назначении самого мягкого, символического наказания.

— А в том случае, если и ваше дело все-таки дойдет до суда, какими будут ваши действия?
— Будет суд — будем защищаться «до последнего патрона». Но, я думаю, юридических оснований для уголовного дела здесь объективно нет. И если дело до суда дойдет, то там все будет натянутым. Есть масса способов обжаловать это решение до бесконечности, потому что это решение будет политическим, и принимать его будут не на основе права, а на основе политической воли. Право не позволяет признать меня виновным, а политическая воля — заставляет.

— Чья политическая воля?
— Понятно, что никто никому звонить не будет, потому что ни в Москве, ни у нас конкретным политикам этого, по-моему, не надо. Но, как я уже говорил, как у журналистов есть внутренний цензор, который всего боится, так и у судей он есть. Вот это и будет их внутренняя политическая воля.

Текст: Ирина Постникова, Новый Компаньон, 8 апреля 2008 года
Фото из архива