Гуляют коридорами больничными

Есть старая, десятилетней давности песенка про девочек–венерочек, и так же стары, как мир, истории больных, которые проходят лечение в КВД. Кожно-венерологический диспансер. Говорят, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся, не осуждай и тех, кого по воле случая занесло в это трехэтажное здание на улице Парижской коммуны.

А кто будет осуждать? Их жалеть надо, этих девочек и мальчиков. И бояться надо за своих детей, которые рядом с ними ходят по улицам города, сидят на тех же лавочках в парке, берутся за те же дверные ручки магазинов и подъездов.

Впрочем, они в жалости и сочувствии ничьем не нуждаются. Сидят жаркими денечками на подоконниках стационара, подставив солнцу свои оленьи ножки и детские мордашки. Ожидают, когда придут навестить друзья–приятели, поделятся новостями, кто из компании еще эту венерологическую заразу подцепил. Потому что как легко пьют они пиво из одной бутылки, так же просто спят в одной постели и с одним партнером.

А что такого? Живем–то один раз! И подумаешь, что в 13 лет сифилисом заболела, другие и раньше погуливать начинают и болеют этим «французским насморком» не единожды. Можно подумать, все больные сюда, на третий этаж попадают! Если бы не чесотка и надоедливый дерматолог со своими анализами, так бы и ходила, хлопая накрашенными ресничками, даруя мальчикам любовь за кустом сирени.

Может, сразу родилась она девочкой порочной, этакой набоковской Лолитой? Только, скорее всего, все обстоит гораздо проще и грязнее. С младенчества видела, как взрослые любовью занимаются. Если не родители, так их друзья, или просто в парке, на берегу пруда. Их ведь много таких, кому пойти некуда.

А вообще, куда ни посмотришь, можно подумать, что все только сексом и озабочены. Вон, у магазина «Огонек» все перила порнографическими наклейками от жевачки украшены. И на почтовых ящиках в окрестных домах девицы, чья одежда ограничена сапогами и подтяжками, наклеены. Раз взрослый умный дядя считает возможным предлагать такой товар малолеткам, чтобы и резинку пожевать, и на девицу заодно полюбоваться, то почему нельзя стать на эту девицу похожей?

Правда, встречаются девочки первый же сексуальный опыт которых заканчивается кроватью в КВД. Ей, конечно, плоховато. Стыдно. Обидно. Страшно. Да и родителям сказать стесняется. А они, не подозревая, что их «домашняя» девочка уже несколько ночей скрывается в вендиспансере, обзванивают морги да больницы. Только сюда позвонить не догадываются, даже мысли не допускают, что их девочка до такого не опустится.

Но есть родители, которые и не заметят, что ребенок уже неделю дома отсутствует. Даже когда социальный работник объявится и популярно объяснит им, где их дитя и намекнет, что надо бы его в больнице навестить, чего-нибудь вкусненького передать, у родителей один ответ: «Допрыгалась! Сама себе наскребла, пусть теперь сама и выкручивается!»

А бывают мамочки очень понимающие. Выслушают залетевшего дитятю, завздыхают: «Ах, деточка! Я же собственноручно тебе в футлярчик с проездным билетом презервативчик каждое утро кладу, чтобы, чтобы не, дай бог, не забыл.» Прямо за руку к доктору отведут. Если окажется, что лечение в стационаре необходимо, новенький «Плейбой» вручат: пусть дитятко развлекается.

Подростки в отделении прикалываются над картинками обнаженных «звезд», играют в «дурака» картами с фотографиями голых теток , стены изображениями призывно улыбающихся девиц обклеивают. Врач придет, брезгливо поморщится, посрывает эту гадость, выкинет. А завтра все по-прежнему. Ноги, попы, груди.

Так и развлекается молодежь. А чем еще заняться? Даже входную дверь на этаже закрывают на замок. Теперь ни за сигаретами не сбегать, ни с дружком поближе не пообщаться. Вот старожилы рассказывают, что раньше через весь этаж тянулся балкон, общий для всех палат. Сейчас его сбили, чтобы не повадно было больным по палатам бегать и с того балкона прямо на козырек над входом спрыгивать. Да, Господи! Разве удержишь этим молодых да пылких? Вон Ромео с Джульеттой еще теми малолетками были. Их любовью все, ах, восхищаются, Так чего же, уважаемые взрослые, на нас-то, хихикающих с третьего этажа, презрительно взираете?

Ольга Половникова.