Совет вредного писателя – помнить себя

В Пермь на встречу с юными читателями приезжал известный детский писатель Григорий Бенционович Остер. Он ловко, со знанием дела, вел беседу – дети смеялись, цитировали «Вредные советы», ходили за пожилым, но бодрым писателем вереницами – ждали автографа. Остер подписал книги и закладки с его фото всем желающим, потом поговорил с журналистами.

– Меня зовут Григорий Остер. Я детский писатель. Сразу про ваш город расскажу, чтобы этого вопроса избежать. В Перми я был много лет назад, и первое, что мне бросилось в глаза в этот раз, – увеличение количества автомобилей. Это происходит везде. Когда-то, когда мой младший сын был маленьким, мы жили в центре Москвы. Вышли на улицу погулять, у Никиты развязался шнурок. Я присел его завязать и вдохнул воздух, которым дышит ребенок, и понял, что из центра надо переезжать на окраину. Думаю, это станет актуально и у вас. И ничего не поделаешь. А теперь задавайте вопросы, потому что, как разговаривать с детьми – я знаю, а как с журналистами – нет.

– Вы помните себя в детстве?
– Очень хорошо помню, потому что придумал методику запоминания детства. Мне было 19 лет, я служил на Северном флоте. Перед сном, поскольку нельзя было читать книжки, как я привык, и чтобы не думать о девушках, я вспоминал детство. Я представлял некое место в квартире или во дворе, где жил маленьким, и вспоминал события, которые там происходили. Таким способом, когда у человека есть время и он еще не слишком взрослый, можно вспомнить все детство в деталях. Человек должен сохранять в себе ребенка. А любой ребенок – гений. Эйнштейн говорил: все знают, что так нельзя или что так не бывает, но приходит гений, который не хочет этого знать, и делает великие открытия. Если человеку удается сохранить в себе ребенка, он вырастает талантливым человеком. А если не удается – становится нормальным человеком, как все.

– Что вы любили в детстве читать?
– Мне нравились все книги. Это сейчас легко любую книгу достать. А я помню, как мама очень хотела достать «Золотого теленка» и «Двенадцать стульев», и было это сложно. А потом стали выходить собрания сочинений. И когда они приходили, я их читал. Приходил том Чехова – я читал Чехова, приходил том Вересаева – читал его, и так далее.

– Как в вашей судьбе появилась мультипликация?
– Придется начать издалека. За то, что в СССР была прекрасная детская литература и великолепные переводчики, нужно сказать спасибо цензуре. Я всегда думал, что буду взрослым поэтом. Но у меня духу не хватило быть великим непризнанным поэтом, как многие, и достаточно оказалось совести, чтобы не писать ужасные стихи, которые тогда печатались – только на две темы: про коммунистическую партию и про любовь. К партии.

В 1966 году меня забрали в армию, я три года прослужил, а когда вернулся, все было уничтожено, каток идеологии прошелся по литературе. Солженицын уже был «ужасным человеком», издавать не ура-патриотические книги нельзя. А я не умел ничего делать, только писать. Идти на завод мне не хотелось. Отец у меня был токарем на заводе и все мог делать руками, а я нет. У меня и сейчас все, что надо, жена делает сама, у нее есть набор дрелей, которыми она ловко орудует. Я решил заниматься детской литературой, специально брал книги, которые с детства уже призабыл, и смотрел, как это сделано. Это было чисто техническое обучение. Практически все известные советские детские писатели не хотели быть детскими, Заходер, Успенский, Коваль, Чуковский, Маршак – все стали заниматься детской литературой, потому что это их кормило. И я из чисто меркантильных соображений занялся детской литературой.

А мультфильмы я делал из особо меркантильных соображений: можно было написать большую книжку и получить 700 рублей (мама моя в месяц зарабатывала 90 рублей), за маленький сценарий мультика (6 страниц) платили 2000. Я начал делать мультфильмы из меркантильных соображений, но мне это так понравилось, что я был готов работать бесплатно. Можно работать бесплатно, если тебе уже запла- тили 2 тысячи!

– Ваши первые читатели – ваши дети и внуки, как они воспринимают ваше творчество?
– Они несчастные люди. Сейчас они выросли, и я их не мучаю – жену мучаю. Я начинаю писать, мне надо это проверять, причем сразу. Я зову кого-то из них: «Почитай вслух». Я слушаю не совсем текст, а интонацию – нравится или не нравится. Заметил, что не очень нравится, через 20 минут переделал несколько фраз, снова нужно, чтобы мне прочитали целиком, от начала до конца. Иногда, когда попадается сложный кусочек, мне приходится по 5-6 раз просить, чтобы почитали. Мои дети, на которых я ставил эксперименты, начинали злиться, потому что один раз посмеялись, второй раз посмеялись, в третий раз – не поняли, что изменилось. Для них это была тяжелая работа.

– У вас 5 детей. Многодетная семья – это хорошо или трудно?
– Все зависит от того, кто папа, кто мама и какие дети. Опытом делиться не могу, никогда заранее не планировал, чтобы специально были дети. Они появлялись, а дальше – как получится. Из моих пяти детей ни один не дал мне опыта, как воспитывать следующего. Все, что прекрасно годилось для одного, было абсолютно неприемлемо для другого. Каждый ребенок один и уникальный, разве что кормить надо их всех.

– Вы работаете над сайтом «Президент России – гражданам школьного возраста»?
– Пока там я говорю то, что считаю нужным, все в порядке. На сайте есть: «Если однажды ты услышишь, что про президента говорят, что он прекрасный, самый лучший, незаменимый, если ты увидишь, что его нигде не ругают ни по радио, ни по телевизору, ни в газетах, то знай, что президент не справился со своей работой, в твоей стране больше нет свободы слова, а значит, нет демократии». И там многие такие вещи есть. Есть там специальный раздел: «Как бороться с любовью к власти», потому что в России дикое отношение к власти – ее либо ненавидят, либо ползают перед ней на коленях. И это впитывают наши дети. А это не правильно. К власти надо относиться, как к домработнице. Правда, когда мы с Владимиром Владимировичем обсуждали это место, он попросил слово «домработница» убрать, потому что «не в каждой семье в России есть домработница». С этим я согласился, но если меня заставят оттуда убирать что-то, что я должен говорить, я этого делать не буду. Потому что я отвечаю за все, что там написал.

– А о чем ваши «Учебники несуществующих предметов»?
– Учебников у меня много, какие-то еще не написаны, какие-то не изданы. Я так и не доделал учебник «Вритература». Учебник о вранье. Каждый ребенок должен научиться создавать вритературные произведения, которые потрясают своим мастерством. Как вы думаете, какое было первое вритературное произведение, величайшее, как «Одиссея»? Оно очень короткое: «Я больше не буду!». А другое – еще короче, его создали два автора одновременно, каждый отдельно, не в соавторстве. Звучит оно так: «Он первый начал!».

– Как надо изменить школу, чтобы дети ее полюбили?
– Это невозможно! У меня есть история-сказка: «У папы и мамы было три сына. Пришло время первому сыну идти в школу. Купили ему портфель, отвели в школу. Пошел сын в школу и не вернулся. На следующий год пришло время второму сыну идти в школу. Купили ему портфель, отвели в школу. Он тоже не вернулся. Третьему сыну пришло время идти в школу. Папа и мама плачут: «Останемся мы без детей! А что поделаешь?!» Купили ему…». В жизни все, как в этой сказке. Вы думаете, что школа – обязательно, а это не обязательно. Мои дети в школе не учились. Можно заниматься с ними самостоятельно, если есть возможность, силы, время. Если нет – создавайте школы. Школа на Западе не живет сама по себе – ею управляют родители. Они почти всегда сами финансируют школу, даже если она частично государственная. И они смотрят, что в школе происходит: не устраивают учителя – их меняют, директор – меняют его. А если относиться к школе, как к неизбежному – какая есть, в ту и поведу… Получаем то, что школы выпускают.

– Вредные советы для взрослых могут быть интересны современным детям?
– Не думаю. Там совершенно взрослые вещи. Например, вредный совет от имени тех, кто занимается госзакупками:

Не спамь заявками своими
Наш сайт «Закупка точка гов»
– Мы все равно тебя не примем
В ряды своих поставщиков.
Ты вместе с нами не учился,
По бабам с нами не ходил,
В одной палате не лечился,
На лыжах рядом не катился,
На сестрах наших не женился,
Детишек наших не крестил!
На языке одном с тобою
Мы вряд ли сможем говорить,
Похоже, даже ты не знаешь
Такого слова, как «откат».
Ну, зачем детям это?

– Какой главный совет вы даете детям?
– Я много советов даю. И все вредные!