Кровь во спасение

Так сложилось, что накануне трагедии, произошедшей в клубе «Хромая лошадь», корреспондент «ПН» побывал на форуме Службы крови и пообщался с человеком, возглавляющим Федеральное медико-биологическое агентство (ФМБА), Владимиром Уйбой. Именно от качественной и бесперебойной работы подразделений ФМБА во многом зависела и зависит жизнь пострадавших и на этом на пожаре, и в других ситуациях, как трагичных, так и обыденных.

На самом деле сотрудники российской Службы крови сразу же поправляют: «Жизнь наших пациентов зависит не только от нашей работы, но и от того, сколько найдётся людей, желающих сдать кровь. Без доноров нашей службы не было бы вообще».

АВТОРИТЕТ «НА КРОВИ»
– Сейчас программа добровольного донорства в самом разгаре. Что, по-вашему, может быть главным «мотиватором» такого поступка, как добровольная сдача крови?
– Если говорить о взрослом, состоявшемся человеке, то это вопрос очень непростой. Последние годы мы провели большие исследования, и если смотреть на результаты соцопросов, или «срезы», как говорят сами социологи, то особую активность в этом деле проявляют в возрасте до сорока лет. Это люди состоявшиеся, осознающие ответственность за подрастающих детей, внуков. И здесь для нас самое главное – донести что да, человек многого добился, он признан, он профессионал в своём деле и так далее. Но всё, чего он добивался, повышало лишь его внешний личный статус, а сдать кровь – это тихий подвиг. То есть это поступок от сердца, который почти никак не влияет на отношение окружающих к нему.

– Но то, что мы видим, призывы в СМИ, слоган «Может только Человек» на билбордах и прочих носителях, предназначено отнюдь не для такого человека. Во всём этом есть нечто молодёжное…
– Согласен, маловероятно, что взрослый человек, простите за выражение, «клюнет» на нечто мультяшное. Здесь разговор нужно вести посредством того, кого состоявшийся человек уважает. Это может быть коллега по бизнесу, профессура, политические лидеры, административная элита – губернаторы и мэры, например. Тогда это будет для человека важно и показательно: «Министр или губернатор сдал кровь?» Значит, это важно. Более того, это безопасно. А для кого-то – и модно. А может, это был руководитель предприятия, тогда его примеру могут последовать многие подчинённые. Проще говоря, такому донору нужен АВТОРИТЕТ! Если авторитетный (без всякого подтекста) человек пропагандирует донорство, то люди к нам пойдут.

– Или наоборот – возникнет отторжение. Такого варианта исключать нельзя.
– Да, исключать нельзя. Но на этот случай есть другой мотив: задумайтесь, что вы оставите после себя? Как бы это пафосно ни звучало. Запоминается ведь только чёрное и белое, полутона выпадают из памяти. Так и здесь: донорство – это очень добрый поступок. Этот поступок, без преувеличения, спасает жизнь другому человеку. Он запомнится на всю жизнь.

– А что делать с молодёжью? Они более активны и легки на подъём. Вроде бы это как раз «ваш клиент».
– К молодёжи совсем другой подход и другие мотивации. Но они того же плана: это и авторитетность, и волонтёрство, и Поступок с большой буквы.

– За три дня работы Всероссийского форума Службы крови многие его участники заостряли внимание на том, что врачи в российских больницах почти шантажируют родственников пациентов: «Не сдадите кровь – не будем оперировать». Слышал я о таких «страшилках» и в Перми. Как людям поступать в этом случае?
– Жаловаться в отделы здравоохранения или в Службу крови на местах. К сожалению, такие факты, хоть и не повсеместно, но имеют место. Проблема заключается в том, что вдруг главврач задумывается: «А чего это я просто так делаю операции? Давай-ка я скажу пациенту: вези своих родственников на сдачу крови!» Аналогичная мысль может прийти и чиновнику гор- или облздрава. И эта ситуация, на мой взгляд, не носит какого-либо преступного характера. Скорее, вопрос лежит в плоскости морально-этических качеств конкретного главврача или чиновника. Не скрываю – кровь нужна почти всегда. Но преподносить эту потребность можно по-разному! Если ты человека фактически везёшь на операционный стол, то зачем начинаешь его гнобить?!

– А ответственность за такие поступки существует?
– Ещё раз повторю, что это вопрос больше нравственный. Но делать этого нельзя! Конечно, если такой факт вскрывается, нужно «бить по рукам». И мы бьём – таким главврачам или руководителям отделов здравоохранения, спускающим в клиники подобные указания. Безусловно, нам тут же они говорят: «Я же хотел как лучше!» Так ты и делай «как лучше», но по-людски! Да, есть потребность в донорах, так ты и объясни родственникам, что их близкому человеку предстоит серьёзное испытание – операция, что возможна большая кровопотеря. Что операция будет сделана в любом случае, но следом придёт другой пациент, которому донорской крови может не хватить, и если есть возможность, то сходите до станции переливания крови, вот адрес и инструкция. Но не нужно ставить это ультиматумом, даже грубить в этом случае нельзя! Ведь образованные люди понимают, что сданную сегодня кровь клиника получит минимум через полгода, а не на следующий день после сдачи! И главное, что люди готовы на это, но готовность пропадает сразу после резкого или безапелляционного заявления: «Сдавайте кровь!»

И, знаете, проблема не только в главврачах или чиновниках, но и в нехватке постоянных доноров – было бы их в достатке, этой проблемы не существовало бы вовсе.

ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЁЖКЕ
– Владимир Викторович, до недавнего времени Пермская станция переливания крови имела весьма непрезентабельный вид. Во всяком случае, никаких мыслей о «Поступке» и «тихом подвиге» в приёмном покое у меня не возникало. Да и сейчас, после ремонта и переоборудования, они возникают наверняка не у многих. Угнетённость и чужеродность – да. Это очень отталкивает.
– Эта проблема есть, и я о ней знаю. Ещё когда я руководил отдельной больницей, внешний вид клиник у меня всегда вызывал неприятие. Но большинство российских медучреждений – это здания советской архитектуры. У нас вообще долгое время в архитектуре медико-лечебных учреждений основным акцентом была задача – с первых секунд внушить пациенту или посетителю мысль о том, что он «попал в больницу». Всё должно было об этом говорить! Вот такие были принципы.

Приезжаешь в любую европейскую страну, заходишь в больницу и понимаешь, что у них действует совершенно другой принцип – максимально добавить в интерьер элементов, которые отвлекают пациента от мрачных мыслей об ухудшении здоровья. Особенно на входе. Это и кафе, и зелень, и зона отдыха, а регистратура где-то в уголке, её совсем не видно. У нас, к сожалению, всё наоборот: заходишь и упираешься лбом в регистратуру, где женщина в халате с серым оттенком тебе говорит: «Чо надо?»

С ходу эту ситуацию не переломить. Но определённые шаги к этому уже делаются. С одной стороны, мы главным врачам и простым докторам говорим, что эта идеология должна меняться снизу, от их уровня. С другой стороны, это надо поддерживать. Приведу пример. В этом году мы запустили в Красноярске пилотный проект, в рамках которого там реконструировали старое здание, в котором теперь работает большая поликлиника и бюро медико-социальной экспертизы для инвалидов. Я туда зашёл, и вначале не понял, где оказался. Ощущение, что ты в фойе хорошего кафе или бутика. Сейчас туда возят туры – губернаторов и мэров из других регионов. Один из таких гостей сказал: «Если бы мне завязали глаза, завели в эту клинику и в ней никто бы не говорил по-русски, я бы в жизни не сказал, что нахожусь в России». Это я к тому, что сделать подобное – реально. Надо начинать делать.

– Но даже в Российской детской клинической больнице – учреждении федерального уровня – ситуация, как и во всей стране: рваный линолеум, мрачноватые коридоры, тесно, неуютно… Атмосфера болезни, а не выздоровления.
– Мне сложно говорить за РДКБ, это ведение Минздравсоцразвития. Но дело, думаю, здесь в том же – пока мы приходим в те больницы, которые нам достались в наследство от СССР. Что же касается агентства, то мы начали заниматься больницами и их эстетической привлекательностью вплотную. И не только мы. Во многих субъектах есть очень интересные проекты, реализующие совершенно другой подход, который я одобряю, вплоть до запахов. Ведь даже палата должна пахнуть приятно, а не химически-затхло! И все понимают, что все эти признаки дают очень важную вещь – позитивный настрой на лечение. А позитив для больного – это всё! И вы очень точно сказали – «атмосфера болезни». Она наносит вред. И мы будем её менять.