Он бы вставил в свой фильм песни Янки Дягилевой

Центральная фигура отшумевшего фестиваля «Текстура» – Пётр Зелёнка. Лауреат «Текстура: имя» – единственной номинации, обладатель которой становится известен заранее и приезжает на фестиваль в качестве почётного гостя. По замыслу, награда вручается героям современного искусства, работающим с актуальными темами и сюжетами на стыке театра и кино, – одним из ключевых предметов интереса фестиваля.

Предыдущие номинанты: венгерский режиссёр Корнель Мундруцо, швед Лукас Мудиссон. Для широкой публики эти имена зачастую мало что скажут. Перефразируя слова Ингеборги Дапкунайте, которая наравне с Эдуардом Бояковым считается основателем и идейным вдохновителем фестиваля, можно сказать, что, выйдя на улицу, вы не услышите от первого встречного, что Пётр Зелёнка – великий чешский писатель, драматург и режиссёр. Поэтому для организаторов, по их собственному признанию, важно рассказать о человеке.

В случае Зелёнки – попадание действительно 100%-е. К тому же личность пермякам, на удачу, – знакомая, если вспомнить спектакль «Термен», поставленный в театре «У Моста» по пьесе чеха.

Высокого роста, больше похожий на скромного врача, Пётр Зелёнка и в действительности смешивает многие творческие ипостаси. Писатель, сценарист и режиссёр. Универсальный автор, более чем успешно работающий в театре и в кино. Участник и лауреат международных кинофестивалей в Салониках, Вальядолиде, Роттердаме, Карловых Варах, Москве.
Лауреат престижной театральной премии Альфреда Радока. Его картина «Хроники обыкновенного безумия» была отмечена главным призом гильдии кинокритиков XXVII ММКФ. У Зелёнки – отчётливо «европейский» почерк, как сам он это признаёт. Корреспондент «ПН» поговорил с Петром на предмет того, что же это значит.

– Вы рассказывали о противостоянии голливудского и европейского способов построения историй. Себя вы достаточно чётко относите к «европейцам». Как вы формулируете разницу?
– Ну, если коротко, то, посмотрев голливудскую историю, вам хочется, вы мечтаете вживую познакомиться с актёром, исполнителем главной роли. А в случае «европейского» – с режиссёром, с теми, кто создал это кино. Американские истории основаны на повествовании о главном герое. И зритель следит за судьбой этого главного героя. Он ему сопереживает, сочувствует, она является якорем, на котором держится история. В то время как европейское сюжетосложение в своих лучших проявлениях следит не за конкретным героем, а за историей как таковой. За перипетиями того, как складываются обстоятельства. И удовольствие, которое зритель получает, – в первую очередь от того, как изящно, изобретательно рассказана эта история.

Стоит признать, что и в Америке есть люди, которые снимают кино по-европейски. Яркий пример – Тарантино. После просмотра его картин – например «Криминальное чтиво» – вам хочется познакомиться не с Траволтой, а именно с Квентином Тарантино. Опасность Голливуда заключается не в том, что истории, основанные на присутствии главного героя, обязательно плохи. Опасность в том, что провозглашается, что только такой способ эффективен, только такой метод сюжетопостроения может работать, а все другие способы объявляются вне закона.

Кстати, вот вы – журналист. А ведь этот голливудский пример чрезвычайно заразителен. Я замечаю, как европейские журналисты перенимают этот способ мышления. И рассказывая нам, предположим, о политической ситуации, о каком-нибудь кризисе, они начинают нам рассказывать это, как голливудский фильм. То есть они выводят на первый план главного героя – политика. Исходя из этого мы можем понять, в лучшем случае, что один политик – хороший, а другой политик – плохой. Но что же на самом деле кроется за всем этим, мы понять не можем. Хотя политику нужно рассказывать как раз по-европейски – чтобы следить, что на самом деле происходит, а не за яркими личностями на авансцене.

– А если вы вдруг окажетесь в Голливуде и вам предоставят голливудский бюджет, то что вы снимете?
– У меня есть два сценария, от которых я уже мысленно отказался, потому что они рассчитаны на большой бюджет. Если бы мне кто-нибудь дал 10 миллионов долларов, то могло бы выйти хорошее кино про одного большого чешского режиссёра, который был, кроме всего прочего, шпионом.