Подъём или эрекция?

Текст: Наталья Солнцева

Чтобы понять, что ожидает в будущем Пермский театр оперы и балета, достаточно обрисовать произошедшее с Пермским драматическим театром после воцарения в нём господина Мильграма одной фразой профессора Преображенского: «Боже, пропал Калабуховский дом!..».

…После концерта симфонического оркестра Мариинского театра Борис Мильграм вышел на сцену Пермской оперы и во всеуслышание заявил, что от «Петрушки» Стравинского «впал в энтропию». Согласно словарю, «культурная энтропия – это часть энергии, направленная на ссоры, интриги, переживания обид и шуточки над коллегами».

КАРАЯН? НУ, КАРАЯН!..
Уж в чём-чём, а в этом Борис Леонидович показал недюжинный талант! Доказательство тому – история, которая разворачивается в настоящее время в Пермском театре оперы и балета. Наверное, ещё никогда за все 139 лет существования одного из старейших театров страны его не пытались так откровенно поставить на колени в угоду личным амбициям и вкусовщине нескольких варягов от культуры.

После того как Георгий Исаакян отправился в Москву возрождать из руин Московский детский музыкальный театр имени Натальи Сац, сохранив за собой в Пермском оперном должность главного режиссёра, в театре нехорошо напряглись. Все понимали, что такой лакомый кусок, как оперный, не даёт покоя многим. Осталось посадить в кресло худрука одного из старейших театров страны своего человека. Ну, или «сделать всех», пригласив на должность какое-нибудь модно-скандальное имя, которое без конца эпатирует, небрежно отзывается о менее продвинутых, на его взгляд, коллегах и отрицает всю культурную традицию, к которой он не приложил ещё свою длань. И такой «герой наших дней», безусловно, нашёлся.

«А что – Караян? Кто сказал, что Караян был хорошим дирижёром? Это абсолютно механическое отношение к музыке. Я, кстати говоря, совершенно не уверен, что имя Караяна останется в истории музыки. Баренбойм, Мутти, Нагано, Маазель (известные дирижёры – прим. авт.)? Нет, это совершенно не моё, полагаю, то, что они делают, не имеет никакого отношения к тому, чем занимаюсь я… Понимаете, я считаю, что задача дирижёра – предстать обнажённым, доказав собственную жертвенность. Это же почти язычество, мастерство дирижёра требует работы на пределе эмоций. А если всё время думать о технике, то эмоции не работают, ведь невозможно испытать эрекцию, если у вас стресс. Если в постели вы всё время думаете о том, насколько вы красивы, вы просто не сможете испытать возбуждение. Так и в музыке!..» – это высказывания 38-летнего Теодора Курентзиса, художественного руководителя Новосибирского театра оперы и балета, постоянного дирижёра Московской филармонии, приглашённого дирижёра Большого театра, одного из соучредителей фестиваля «Территория». Кстати, именно во время «Территории» в городе он и «всплыл» впервые на волнах пермской культурной революции. Вместе с новым худруком пермской филармонии Алексеем Трифоновым, официальная информация о котором гласит, что он был артистическим директором Русского музыкального общества, генеральным продюсером оркестра Musica Aeterna и продюсером концертов Теодора Курентзиса. Обе кандидатуры на должности были предложены министром культуры Пермского края по рекомендации Эдуарда Боякова.

НА ВЫХОД ИЗ ЯМЫ! С ВЕЩАМИ
В результате выходец из Афин ещё в ноябре был официально представлен Георгию Исаакяну. При этом Курентзис сразу выдвинул учредителям театра ряд условий. Среди них – переезд в Пермь из Новосибирска симфонического оркестра Musica Aeterna (да-да, того самого) и хора New Siberian Singers. Ну, и само собой, дирижёру, обременённому многочисленными контрактами по всему миру, должно быть положено приличное жалованье. Денег на культуру у нас давно не жалко, поэтому Курентзису пообещали почти полмиллиона в месяц. Для начала. За эти средства он готов обеспечивать Пермь во­семью симфоничес­кими и двадцатью камерными концертами в сезон, а также лично руководить постановкой трёх-четырёх спектаклей. Новому руководителю театра любезно разрешено создать собственный оркестр численностью 85 человек на конкурсной основе из музыкантов разных городов, а также привлекать к постановкам оперных «звёзд» из различных театров мира. И что из того, что музыкантам нынешнего симфонического оркестра театра, который так дотошно и скрупулёзно, по солисту, годами собирали Платонов и Исаакян, придётся отправиться на выход из ямы? Или их всех, как крепостных, подарят Пермской филармонии, потому как её новый худрук объявил в начале сезона, что главная задача, которую ему поставил Мильграм, – создание собственного симфонического оркестра.

Но надо ли объяснять, что с приходом свежей «метлы» Дом Чайковского станет совсем другим театром? В оперном это понимают так хорошо, что многие реально озадачены поисками нового места работы. Нет сомнений и в том, что культуртрегеры собираются поменять репертуарный театр, традиции которого складывались почти сто сорок лет, на модель stagione, в которой нет постоянного репертуара, хора и солистов, а исполнители набираются «с миру по нитке» для каждой новой постановки. По такой системе работают главные мировые сцены. Борис Мильграм заявил, что если возникнет необходимость изменить действующую модель театра ради «более качественных не­ожиданных постановок, которые будут интересны пермякам и мировому оперному сообществу», то они легко на это пойдут. Он также подтвердил, что пермская дирижёрская премьера Курентзиса состоится в июне 2011 года в рамках нового фестиваля «Белые ночи в Перми». А первая оперная постановка – в начале следующего, 140-го театрального сезона.

«ТЫ – ТАНК, БОРЯ!..»
В общем, когда переезд Теодора Курентзиса из Новосибирска в Пермь выглядел делом практически решённым, началась игра в прятки. Мильграм вдруг заявил, что переговоры только ведутся, а «о пермских изданиях, которые утверждали обратное, могу сказать: всё врут календари». Амбициозный грек подыграл: «Это неправда, это слухи. Я не подписывал никаких контрактов. Я немножко подожду, а потом расскажу, что буду делать в будущем». На самом же деле ключевая фраза в этих играх – «контракт не подписан», и это пока действительно так. Говорят, спорный момент связан не с финансами, а с полномочиями и организационными моментами. Курентзис предлагает одни условия, министерство и театр – другие, и не ясно, на чём они в итоге сойдутся.

А то, что Мильграм и Ко заполучат Курентзиса любой ценой, уже прямо подтвердил директор музея современного искусства PERMM Марат Гельман, когда пару недель назад хвалил друга в своем ЖЖ за то, что тому удалось переманить в Пермь мировую знаменитость: «Борис Мильграм – это танк. Вот так и я уеду, и найдёт Боря мне в замену звезду с мировым именем».

Сомнительно только, что, имея на руках такие выгодные контракты по всему свету, Курентзис будет подолгу протирать штаны в Перми, какой бы расстолицей её ни обозвали местные власти. Однако если их устраивает «дистанционный» художественный руководитель, то почему это предложение не сделать тому же Исаакяну, который знает свой театр как никто другой? А ведь Георгий Георгиевич недвусмысленно давал понять, что «готов принять подобное предложение». Исполнительный директор театра Анатолий Пичкалёв пока хорохорится: «Пока здесь я, Исаакян и Платонов, мы постараемся театр сохранить…» Только вот дадут ли?..

Пока верстался номер, стало известно, что сотрудникам театра предложено написать заявления об увольнении. Новые – о приёме на работу – труппа и остальной персонал будут писать после Нового года. Только, может быть, это будет касаться не всех.

АНЕКДОТ В ТЕМУ
Журналист спрашивает Теодора Курентзиса:
– Скажите, кто, на ваш взгляд, лучший дирижёр?
– Я.
– Кто вам это сказал?
– Бог.

Журналист спрашивает у Валерия Гергиева:
– Скажите, кто, на ваш взгляд, лучший дирижёр?
– Герберт фон Караян.
– А Курентзис говорит, что лучший дирижёр – это он.
– Кто ему это сказал?
– Он говорит, что Бог.
– Я ему этого не говорил.