Она которую ночь лежала без сна, с ужасом прислушиваясь к звукам сонного дома. «Это все нервы, - пыталась успокоить сама себя, - надо отдохнуть, и все опять пойдет нормально». Но она знала, что так, как раньше, никогда уже не будет. Может быть только хуже. Хотя, что может хуже, чем бояться собственной дочери?
Это подлинная история, начинавшаяся в Березниках.
«Когда же начался весь этот кошмар? – пыталась припомнить женщина, - Странно, что я так долго не замечала никаких изменений в своей девочке. Сколько слышала про наркотики, но никак не могла и мысли допустить, что это зло войдет в мой дом».
Перед глазами вновь встала картина той кошмарной ночи. Инка сидела на уголке кресла. Взлохмаченная голова, синие круги под впавшими глазами. Мать ужаснулась: дочь пьяна. Инка вдруг подняла на нее глаза и хриплым голосом сказала:
- Ну, чего же ты, бей! А еще лучше совсем убей, не могу я так больше! Ты думаешь, я водку пью? Нет, я на героине сижу. Да, да! – рот дочери некрасиво исказился.
Она смотрела на свою девочку и плакала:
- Ну, не надо, моя маленькая. Ведь я с тобой, доченька. Я помогу тебе. Мы справимся, вот увидишь.
На другой же день они пошли в больницу. Мать поразило, как санитарка крепко ухватила ее девочку за локоть и погнала перед собой вдоль коридора, словно скотину на убой. Никто ничего не гарантировал. Но она привыкла доверять врачам и верила, что Инку непременно спасут.
Дочь вернулась домой через несколько дней. Ничего объяснять матери не стала. Словно захлопнула то маленькое окошечко доверия, которое между ними еще оставалось.
- А кому мы нужны, наркоши? Врачам? Родителям? Если тебе меня уж так сильно жалко, так дай денег на дозу.
Любая попытка излечить Инку заканчивалась ее побегом из больницы. Все разговоры заканчивались требованием дать денег. Мать держалась, все еще надеясь, что как-нибудь дочка сумеет выбраться из этой мышеловки, в которую попала.
Вот уже и в училище не стала ходить. Наступил момент, когда стали исчезать из дома дорогие вещи, а когда мать возмутилась, дочь, хлопнув дверью, ушла. Вернулась она без шубы и зимних сапог. Потертой джинсовки и стоптаных кроссовок ей вполне хватало. Мать смотрела на это богом обиженное существо и не верила, что когда-то носила ее под сердцем, вплетала в белокурые косички белые ленты.
В тот вечер, когда Инка подступила к ней с ножом, требуя денег на дозу, и удалось спастись, только закрывшись в своей комнате, мать сломалась. Она выбросила ей несколько сотенных бумажек, мечтая, чтобы дочь никогда больше не возвращалась. Но она пришла. Притихшая, какая-то вся погасшая, вернула часть суммы обратно.
У Инки появился мальчик. Неужели девочка остепенится, выйдет замуж, нарожает детей? Но однажды в доме раздался телефонный звонок, и незнакомый женский голос заявил, что пусть мать идет в милицию забирать свою девку. Именно так, уличную девку, которая посадила ее сына на иглу.
Матери было стыдно признаться даже себе, что какие – то полгода назад она сама думала, что всем будет лучше, если бы Инка умерла или попала в тюрьму. Инку приговорили к трем годам условно. Она, действительно, ударила мать своего парня. Но то, что удар последовал в ответ на оскорбление, суд учитывать не стал. Зато характеристика, где было сказано и о брошенной учебе, и о наркозависимости, сыграла свою роль.
Дочь ходила подавленная. Они считали себя женихом и невестой и верили, что вместе сумеют выкарабкаться, мечтали уехать подальше из города. Только мать бы ее парня не отпустила. Она и ту ссору затеяла, чтобы разлучить их. Инка опять сломалась, ее убеждение, что она никому не нужна возросло.
***
Она проводила дочь в Пермь. Надежды на то, что в реабилитационном центре им помогут, было мало. Что могут братья и сестры вернуть своими молитвами девочку, не верилось. На другое же утро мать позвонила. Этого не может быть, чтобы на второй же день ломки Инка встала к плите. Но ей так сказали по телефону. И попросили молиться за спасение дочери денно и нощно, как молятся они все.
***
Женщина смеялась, подставляя весеннему солнцу свое лицо. Так же делала и Инка, тоненькая копия своей мамы. Ясноглазые, с разгоревшимися щеками, они в обнимку шли по чужому городу.
- Знаешь, я, пожалуй, здесь еще останусь. Поработаю, помогу таким же несчастным, какой была сама, - Инка виновато взглянула на мать, - А если честно, я боюсь возвращаться, я еще не готова. Извини.
И вдруг она нараспев прочитала: «Жизнь – это огромный океан, полный доброты и нежности. Я боюсь оказаться выкинутой волнами на жесткий песок. Песок покроет мое тело язвами».
Ольга ПОЛОВНИКОВА