– Максим Викторович, расскажите о первом деле, которое Вы вели. Или о самом интересном...
– Что может быть интересным в преступлении, в грязи, в пороке?
– Процесс расследования...
– Одним из первых уголовных дел, которые я расследовал, в 1996 году было убийство девушки из-за квартиры. Парень, обманув молодую женщину относительно своих чувств, предложил ей руку и сердце, позвал уехать с ним на юг, где у него якобы есть дом. «Продадим квартиру, зачем она тебе здесь, на севере? Купим машину, уедем на ней и там будем жить». Она продала квартиру, а он, вместо того, чтобы везти ее в Сочи, вывез под Малое Романово и застрелил вместе с подельником. Закопали, и все. И после этого он просто хладнокровно пояснял в милиции, что проводил ее с друзьями на поезд, она куда-то уехала, почему к нему какие-то вопросы? А мать пропавшей девушки рассказывала, что дочь делилась с ней чувствами, намеревалась уехать с этим молодым человеком... Расследование шло непросто.
– И как его изобличили?
– Пусть это останется нашим небольшим секретом. У следователей есть свои приемы и методы. Хотя сейчас во всех этих телесериалах про милицию показывают, на мой взгляд, несколько больше, чем следовало бы. Есть определенный комплекс мер, который, надеюсь, позволяет найти ключик почти к каждому преступнику. По тому делу были осуждены четыре человека, главный виновник получил 14 лет лишения свободы, почти максимальное наказание по тому времени.
– А Вы считаете, что телевизионные сериалы выдают какие-то секреты?
– Может быть, раньше, наоборот, было слишком многое под завесой тайны... Но ведь разглашение сведений, составляющих государственную тайну, является преступлением. Даже в прокуратуре г. Березники только два человека имеют такой допуск к таким сведениям
– я и мой заместитель. Тогда как в этих телесериалах слишком много говорится о методах работы оперативных служб, которые, по моему мнению, составляют государственную тайну. Их разглашение было бы ошибочным... Но, тем не менее, на сегодняшний день это данность.
– То есть Вы смотрите эти телесериалы, но с раздражением?
– Конечно, я ведь не живу в бункере, бывает, и телевизор включаю. Но больше смотрю, конечно, информационные программы. Но если есть время, то смотрю, и, к слову, «Ментов» тоже. Хотя последнее время они пестрят навязчивой рекламой – пива, телефонной компании... Неприятно, когда такие герои неприкрыто рекламируют марку пива...
– Максим Викторович, Вы, наверное, один из самых молодых прокуроров в России, причем на территории с традиционно сложной криминогенной обстановкой.
– Это преувеличение, что один из самых молодых. Я могу Вам показать список городских и районных прокуроров Пермского края: я 1975-го года рождения, а, например, прокурор в Березовке – 1977 года, в Губахе – 1978-го, в Ильинском – 1976-го, Октябрьского района – 1978-го... И много тех, кто примерно одного возраста со мной. Федеральный закон о прокуратуре устанавливает и возрастные ограничения. Городским или районным прокурором может стать работник прокуратуры, отработавший не менее пяти лет и имеющий возраст 25 лет. В 30 лет можно уже теоретически быть прокурором субъекта Федерации, то есть Пермского края или города Москвы.
– Посчитали ли Вы нужным сделать какие-то кадровые перестановки в городской прокуратуре после Вашего утверждения на должность?
– Кадровые перестановки не в моей компетенции. Любого оперативного работника здесь назначает, освобождает, даже отправляет в отпуск прокурор Пермского края. Безусловно, он прислушивается к мнению городского прокурора, но тем не менее, это не тот случай, когда приходят и уходят командами. Прокуратура сейчас полностью укомплектована кадрами, причем молодыми: средний возраст не больше 30 лет. У всех высшее юридическое образование.
– На Западе выносят 30 процентов оправдательных приговоров, а у нас – раз в десять меньше. То есть наши суды придерживаются обвинительного уклона при вынесении своих решений. Это нормально, на Ваш взгляд?
– Это такой полуполитический вопрос... Мнение, что наш суд придерживается обвинительного уклона, совершенно не соответствует действительности. Больше оправдательных приговоров, чем в Березниках, нет нигде в Пермском крае: в 2006 году их было около десятка из полутора тысяч приговоров. Вступило в законную силу восемь. А в Соликамске, рядом, например, ни один подсудимый не оправдан.
Прокурор, по Уголовно-процессуальному кодексу, возглавляет сторону обвинения. Мы формируем доказательства обвинения, предоставляем их суду, утверждаем обвинительное заключение. И есть сторона защиты. Хотя я выступаю на стороне обвинения, это не означает стремления посадить лишь бы посадить и привлечь ради того, чтобы привлечь. Привлечь к ответственности надо виновного, у любого человека такое же мнение. Если человек виновен, он должен понести уголовное наказание.
Но оправданность «вчистую» означает следственные недочеты. Даже о наших оправдательных приговорах я не могу сказать, что мы посадили невиновного человека на скамью подсудимых. Все-таки следует прийти к выводу, что мы не убедили суд в их виновности. Но так посчитал суд. Все оправдательные приговоры были нами в обязательном порядке обжалованы, краевой суд несколько оправдательных приговоров отменил, несколько вступило в законную силу. Это – нормально. Вообще без оправдательных приговоров при таких объемах судопроизводства, как в Березниках, я думаю, невозможно. Потому что Березниковский суд рассматривает самое большое количество дел, по сравнению с остальными в Пермском крае.
Конечно, в городе найдутся люди, которые скажут, что кто-то осужден необоснованно. Но как не обоснованно, если вся процедура судопроизводства открыта, доказательства вины – это показания очевидцев, результаты каких-то экспертиз, исследований, и дело в суд передается только тогда, когда по мнению следователя, дознавателя, собраны достаточные доказательства вины. Следователь может считать их достаточными, но его начальник, прокурор, может посчитать их недостаточными. Тогда мы направляем дело для дополнительного расследования.
Каждый оправдательный приговор обсуждается в краевой прокуратуре: почему стало такое возможным, что мы согласились с привлечением лица к уголовной ответственности, а обвинительного приговора не получили. Анализируются причины ошибки – где-то новеллы в законодательстве, где-то пробелы в нем.
– То есть оправдательные приговоры все-таки считаются браком в работе прокуратуры?
– Да. Мы можем стараться только одним образом: лучше добывать доказательства. Но не было таких фактов, по нашему мнению, чтобы невиновного мы направили в суд, а его оправдали. Всех, кого оправдали в прошлом году, я для себя считаю виновными: просто не добыли достаточные доказательства. Но решает и признает виновным только суд.
У нас немало прецедентов, когда дела прекращаются еще до вынесения приговора. По разным причинам – за примирением сторон, вследствие деятельного раскаяния или акта амнистии.
Вот и в этом году уже есть одно такое дело. Две девочки в общежитии запинали насмерть женщину. За такие преступления уголовная ответственность – с 14 лет. Им 14 и 15 лет. Сомнений в психическом развитии и адекватности не вызывали. Тем не менее, по ходатайству защиты, была назначена психолого-психиатрическая экспертиза, и эксперты пришли к выводу, что младшая из девочек хотя и достигла возраста уголовной ответственности, но «вследствие отставания в психическом развитии, не связанным со психическим расстройством, во время осуществления особо опасного деяния не могла в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий». Ее подруга будет отвечать за это уголовное преступление, а она – нет. Хотя она не психически больная, просто по своему развитию не достигла тех 14 лет, которые есть у нее в паспорте.
– Какие направления в работе прокуратуры сейчас можно назвать приоритетными?
– Их много. Основная задача – надзор за соблюдением законности. Следим за исполнением приоритетных национальных проектов... Борьба с коррупцией, с нарушениями трудовых прав граждан, непосредственно раскрытие и расследование преступлений, борьба с незаконной торговлей суррогатами алкоголя – вот неполный перечень того, чем мы занимаемся. У нас такой город, что есть почти весь спектр преступлений. И по коррупции недостатка нет: по взяткам были дела и в прошлом году, и в этом уже есть...
– Чем прокурор занимается в свободное от работы время? Дружите ли со спортом? Что читаете?
– У меня свободное время – только отпуск. Ночь, когда человек спит – это не очень свободное время... Жизнь по маршруту «работа-дом». Пешком на работу, два раза в неделю бассейн... Летом – сад-огород, пять соток, которые когда-то были родительскими, сейчас мои. Сажаю картошку-морковку. Мне нравится, как земля выглядит, как она родит из семечка... Мы же все от земли.
Книги читаю только в отпуске. Последней читал «Обыкновенную историю» Гончарова. Не хватает времени на чтение, поэтому предпочитаю классику. Не промахнешься, к тому же все проблемы, о которых там говорится, и сейчас те же. Это политические системы меняются, а отношения между людьми такими же и остаются, как сто и двести лет назад.
А ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО:
* Средний возраст сотрудников прокуратуры – не больше 30 лет.
* Всех, кого суд оправдал в прошлом году, я для себя считаю виновными: просто не добыли достаточные доказательства вины.
* Городской прокурор должен дать санкцию на возбуждение каждого уголовного дела. А их около 11 тысяч в год.
Текст: Галина Гусева
Фото: автора