Мать и Отец, вы вечно боретесь во мне

Не так давно подруга, которая меньше года назад уехала на Сахалин, мне написала в скайпе: «Мы с мужем, живя теперь здесь, по сути на краю земли, все чаще всерьез говорим о конце света. Растет ощущение, что мир дошел до той точки, когда уже нельзя жить по-прежнему. Необходим какой-то толчок, какое-то воздействие извне, чтобы пробудить нас, посмотреть на себя и окружающее нас обновленным чистым зрением».

Я вспомнила эти слова, когда смотрела фильм Терренса Малика «Древо жизни». Размышления на темы Апокалипсиса и сотворения мира заново занимают режиссеров всего мира уже, пожалуй, лет десять – явление, если верить теории пассионарности, вполне естественное для рубежа веков. К мотиву древа жизни, в частности, на моей памяти уже обращались Дарен Аронофски, Ларс фон Триер, Питер Джексон…

Фильм «Древо жизни» - попытка написания Новейшего Завета для человека 21 века – рационального, уверенно планирующего свое будущее. Звучит пафосно, согласна. Однако талант режиссера в том, что он рассказывает о большом и важном шепотом.

Взрослый состоявшийся мужчина (Шон Пен) вспоминает свою жизнь с того момента, когда мать и отец получают известие о смерти его брата. Это событие становится тем самым толчком, о котором говорила моя подруга. Не для человечества, для жизни одной семьи - по Малику, микрокосма, по правилам которого выстроено бытие для каждого конкретного человека.

Смерть разрушает этот, возможно, не совершенный мир. При этом именно смерть родного человека становится для главного героя моментом, который дает ощущение верной духовной основы и одновременно – необходимое понимание зыбкости и оттого ценности каждой минуты жизни.

Толчок возвращает его в неосознаваемое и забытое - уютную детскую комнатку, залитую водой, в которой он жил в утробе матери. Толчок заставляет ее покинуть и увидеть большой загадочный мир. Отцовская жесткость (отца играет Брэд Пит), которая казалась в детстве несправедливой, воспитала в нем знание границ и нравственных ориентиров. Материнская ласка – любовь к каждой травинке и жажду открытий. Жизнь человека состоит из серии импульсов, которые неуклонно ведут к развитию, к смерти в одном статусе и рождению – в другом. Эта идея, которую Терренс Малик выразил кинематографическим языком, логично, по его мнению, вписывается в историю планеты, Вселенной, Галактики: они тоже возникли в результате череды превращений и физических «толчков».

«Правы ли те, кто думает, что Бог особенно любит тех, кого одаривает благами? Может быть, Бог гораздо больше любит тех, кому дарует страдания?» - говорит во время службы пастор. Смерть, душевные страдания, действительно, порождают у героев фильма (матери, сына) богоборческие мысли: «Если Бог есть, почему он разрушает гармонию? Почему он испытывает страданиями людей, которые следуют его законам?» Терренс Малик дает ответ на эти вопросы, рисуя отца, или, точнее, Отца, который требовательнее, строже относится к сыну, который похож на него больше остальных; изображая мать, Богородицу, которая должна отдать сына, чтобы спасти человечество.

«Когда, в каком облике ты являлся мне?» - говорит шепотом мальчик, которым герой Шона Пена был когда-то. «В пожатии так рано ушедшего брата, в детстве простившего его зависть и жестокость; в объятиях матери, в ее теплых, все прощающих руках; в чуде подсолнухового поля и зеленого луга», - получает он ответ из прошлого.

Древо жизни, дарующее бессмертие и вечную молодость, росло у дома детства, где люди навсегда остаются детьми. Изгнание из семьи, из детства, в котором мы ближе к природе и к себе истинным, по Малику, равносильно изгнанию из рая. И наоборот, вхождение во взрослую, современную, искусственно сконструированную из пустых идей, бессмысленных жестоких поступков реальность порождает муки адовы. Каков же выход?

Для возрождения, обретения вечной жизни планете необходим импульс, толчок, в основе которого - обращение каждого человека к своей истинной божественной природе, безусловная любовь к близким людям, сострадание к несчастным, открытость миру и мужественное принятие испытаний. Истины, которые многим могут показаться прописными, в фильме проповедуются робко, как детские открытия, записанные старательным первоклассником в Священном Писании.