"Живу как могу"

Настя Тишинская и Костя Азанов
Городская свалка кормит, одевает и служит местом заработка для десятков березниковцев. Что заставило их стать "отбросами общества"? Как они сами оценивают своё теперешнее положение? Ответы на эти вопросы интересовали нас, корреспондентов, отправившихся ранним утром на городскую свалку.

Прибываем к "месту дислокации" примерно в полдень (интересующий нас объект расположен километрах в пяти от города). Впереди перед нами медленно тащится трактор с прицепом, полным мусора. Вдруг какое-то волнение охватило нас: как встретят нас здесь люди? захотят ли говорить с непрошеными гостями? Признаться честно, само место и непредсказуемость поведения здешнего контингента внушали опасение и недоверие.
Пейзаж в духе голливудских антиутопий: в пределах видимости — нагромождения отходов человеческой деятельности: банки, пакеты, объедки и прочий хлам, и посреди всего этого "великолепия" гордо развевается флаг с изображением герба города. Такую картину нельзя не сфотографировать. Появление трактора сразу оживляет окрестности — в воздух взлетают сотни ворон, галок, словно из-под земли к нему устремляются неопределённого вида личности с большими пластиковыми мешками, а также стайка подростков и начинают в "свежевываленной" партии что-то деловито выискивать.
Слева от гор отбросов — зелёное поле и кусты, трава устелена полиэтиленовыми пакетами. Их сносит со свалки ветер. Горы и поле разделяет расхлябанная дорога, ведущая туда, где обосновались работники свалки.
С первым из них мы встретились прямо у домика сторожа. Увидев женщину на городской улице, не подумаешь, что она принадлежит к числу людей со свалки. Чистые лицо и руки, одета в оранжевую жилетку — спецодежда. Во внешности женщины нет ничего отталкивающего.
— Не подскажете, как найти тех, кто живёт здесь постоянно, — спросили мы и представились.
— Ищите сами, — ответила не особенно охотно женщина. — Да вроде и нет здесь таких, в основном сезонные рабочие. Приходят рано утром, а вечером расходятся кто куда.
И мы отправились по дороге в поисках более общительных собеседников. Поодаль — пожилая женщина с двумя огромными пакетами.
— Что вы здесь ищете? — обращаемся к старушке.
— Еду для собак, — отвечает та.— У меня два пса живут.
— А Вы где живете? — пытаемся выведать у женщины.
— Я - то в общежитии. Дочь работает сторожем, получает мало. Моей пенсии не хватает, да ещё и внуки. Вот машинку им принесу, хорошая игрушка.
Среди кустов, в неглубокой ямке сидят женщины и невысокий загорелый мужчина лет сорока пяти. Зовут мужчину Николаем, раньше работал шофёром в "Автотранскалии". Два года назад его лишили водительских прав из-за езды в нетрезвом виде, уволили с работы — так Николай пришёл на свалку. Новой "профессии" не стыдится. Тем более что через несколько месяцев, когда истечёт срок дисквалификации, снова собирается за руль.
— Что отыскать надеетесь? — задали мы вопрос Николаю.
— Пивные банки, пластиковые бутылки. Люди выбрасывают, а мы подбираем и пускаем в оборот, зарабатываем деньги. Металл не берём.
Из представительниц "прекрасного пола" две — Наташа и Лена — похоже, ещё молоды, но зелёный змий уже наложил свою печать на их лица, так что возраст на глазок не определишь.
— А что в этом плохого? — влилась в беседу Лена. — Лучше здесь работать, зарабатывать деньги честным трудом, чем грабить и убивать. И нет ничего постыдного. Моя тётя с высшим образованием нормально относится к тому, чем я занимаюсь.
Девушка подбирает неподалёку валявшийся купальник, на глаз определяет размер (подойдёт — не подойдёт) и кладёт в сумку.
По словам этих людей (человеческий облик они вполне сохранили и, наверное, поэтому при разговоре смущаются и отводят глаза, а сфотографироваться отказываются наотрез), здесь можно вполне прилично (по меркам нашего города) заработать — выручка от собранных банок и бутылок составляет от ста пятидесяти до двухсот рублей в день.
Кстати, интересный момент — как выяснилось, наши собеседники живут в городе, в собственных квартирах и на полигон приезжают как на работу. Рабочий день у них начинается с утра (летом, когда мусор вывозится ночью, они работают и в ночную смену) и заканчивается в 18.00, когда на городскую свалку приезжают "бизнесмены" и скупают банки, бутылки и металл. Всё на вес. Килограмм пивных банок стоит 8 рублей. "Не густо, но прожить можно", — уверяют здешние работники. Бывает, что среди мусора попадаются деньги и даже золотые украшения. Однажды был обнаружен труп мужчины, но криминал здесь, по словам "аборигенов", явление редкое: "добычи" хватает всем — и конкуренции нет.
На свалке много молодых людей и подростков. Они ищут здесь металл — алюминий и медь. Это особый клан. У них свой шалаш, где можно передохнуть и укрыться от дождя. А на крыше того самого шалашика развевается березниковский флаг — "белый дом" — так прозвал его простой люд. Парни наотрез отказались с нами разговаривать, один даже хотел подать на нас в суд за то, что фотографируем без разрешения, обронив такую фразу:
— Как могу, так и живу.
Попрощавшись с новыми знакомыми, мы покидали свалку уже без страха и предчувствия опасности. И даже брезгливое отношение к обитателям полигона почти исчезло. В предприимчивости и терпении им не откажешь: стоит потрудиться, чтобы собрать металлолом, вымыть бутылки, смять банки, а затем всё это сдать.
Сколько же их, подобных нашим героям, презираемых обществом, обитает на свалках, побирается на улицах, роется в мусорных баках? Кто-то презрительно скажет: "Опустились люди. Работать не хотят, вот и ищут лёгких заработков". Лёгких ли? И почему в нашем обществе проще в денежном смысле жить так, чем работать за две тысячи рублей?