Феодальная Россия… Впереди крестьянская война?

Идеи носятся в воздухе. Не только технические, позволяющие изобрести лампочку одновременно Эдисону и Яблочкову, а паровую машину Уатту и Ползунову, но и социальные. В том числе, социально-исторические, позволяющие охарактеризовать (на основе опыта прошлых веков) современную ситуацию и, если не побояться, сделать вывод о том, что будет дальше. Главный урок истории, конечно, заключается в том, что никто не извлекает из истории уроков, и тем не менее, всегда находится кто-то, кто может сказать: «а я предупреждал». Или: «это уже было, разве вы ждали чего-то другого?».

Вот, например, в сегодняшних «Ведомостях» размещена замечательная редакционная статья. Под названием «Феодальная Россия [3]».

«На нынешней неделе обыватели и заинтересованные граждане с интересом следили за скандалом между Кремлем и московским мэром, за продолжением истории со столкновением на Ленинском проспекте, за первыми попытками диалога о строительстве дороги через Химкинский лес и за всенародным обсуждением закона о полиции. Разные, казалось бы, сюжеты объединены присутствием элементов феодальной архаики, характерных для современной России. Нельзя говорить о возрождении феодализма как политической и экономической системы, но рудименты давно сгинувшей эпохи проявляются в государственной, политической и правовой сферах.

Информационная война против Юрия Лужкова показала, что взаимоотношения между центром и губернаторами и, если шире, бюрократией в целом строятся не на современной или номенклатурной ротации. Они покоятся на принципах вассалитета. Чиновник получает не должность, соответствующую его квалификации и способностям. Ему предоставляется удел или кормление в зависимости от кланово-родственных, этнических или земляческих связей. Главное условие его сохранения — служба сеньору. Нелояльность сеньору часто карается не по закону, а по неписаным сословным правилам, строгость наказания определяется коллегиально первыми лицами и их окружением.

Реакция московского отделения «Единой России» на травлю Лужкова показывает, что нынешняя правящая партия не похожа на КПСС, по лекалам которой ее вроде бы строили. Скорее это конгломерат дружин отдельных сеньоров. Они опасаются смещения сеньора, за которым может последовать изъятие кормления и даже уголовные санкции.

Преобразование собственности или ее части в неотчуждаемую наследственную вотчину возможно только через вывод активов за рубеж, где феодализм давно кончился и собственность защищена правовыми институтами.

Одна из ярких черт феодализма – передача власти и титулов по наследству. В современной России дети влиятельных бюрократов, депутатов и губернаторов оказались в Госдуме, назначались в Совет Федерации, получали высокие посты в госкомпаниях.

Еще одна черта феодального строя, особенно раннего периода, – право дворянина или рыцаря отбирать понравившуюся собственность или обкладывать крестьянина или купца данью. Сейчас военно-силовая бюрократия может использовать для этого уголовно-правовые механизмы.

Руководители правоохранительных органов пытаются доказать, что их подчиненные привержены интересам государства больше, чем собственной корысти, за что заслуживают особого статуса и привилегий. Бывший директор ФСБ Николай Патрушев открыто заявил в одном из интервью: «Это служивые люди, если хотите, современные неодворяне». Разработанный в недрах МВД законопроект «О полиции» показывает, что «неодворянам» мало привилегии безнаказанно изымать собственность по удобному закону. Теперь они желают в любой момент входить в жилища простолюдинов.

Идеологи и неофиты новой теории принимают лишь выгодную им часть дворянской идеологии – привилегии. О традициях добровольной отставки и тем более ухода из жизни в случае явных провалов по службе они предпочитают не вспоминать. Что забавно, некоторые губернаторы пытаются «состарить» региональные столицы — подобно герцогам и графам, доказывавшим, что их предки – Ромул и Рем или по крайней мере Рюрик.

Характерное для феодализма сословное неравенство проявляется во многих сферах повседневной жизни. Очевидные привилегии – спецсигналы на машинах, перекрытие улиц, по которым ездят высшие чиновники и олигархи, – лишь яркая деталь разделения россиян на высших и низших. Более важно неравенство простого человека при спорах даже с маленьким столоначальником в суде или при встрече с «неодворянином» на дороге.

Объём привилегий иногда играет дурную шутку: чиновники уверены, что на их стороне не только правосудие, но и законы физики. Некоторые слова региональных чиновников — например, рекомендация простолюдинам летать через пробки на вертолете – говорят, что они оторвались от действительности не меньше, чем французское дворянство накануне Великой революции».

И ничего, следует заметить, нового не сказано. То есть, для большинства читателей – всё новое, на то они и читатели, не отягощённые сколько-нибудь серьёзными познаниями в истории. А для, например, профессиональных историков, особенно, тех, кто до сих пор мучается над базовой теорией феодализма, ничего нового. В том смысле, что те же мысли, те же идеи, те же аналогии.

Впрочем, и для березниковичей, переживших (или всё ещё переживающих?) систему БХ в родном городе, по большому счёту, ничего особо нового. Разве что сформулировано почётче, и сразу понятно, почему, сколько ни кричали горожане про разрушающиеся дома и проваливающийся провал, про домик Трампа на фоне ДК Калийщиков, никакой реакции. А как боярин Дмитрий боярину Игорю нагрубил по поводу строительства железной дороги, так сразу в «вотчину» комиссия приехала и всех на уши поставила. Или – почему, когда рядовые горожане жаловались в местную милицию на незаконную слежку за ними, милиция даже правильный адрес пострадавшего забыла (и на этом основании отказала в возбуждении дела), а когда от одной корпорации поступила заявка, все милициейские силы были подняты по тревоге, чтобы перехватить тираж одной маленькой газеты. Феодализм, етить его, в нём такие правила.

А уж, почему таким холопством от некоторых березниковских персонажей несёт – так и вовсе нет вопросов. Они, к слову, и сами на своё холопское звание не оскорбляются, а обижаются лишь в том случае, если простолюдины начинают с ними, как с равными (оборзели, понимаешь! Про переселение слушаний хотят! Куда скажут, туда и переселятся! Дословная, между прочим, цитата).

В рассуждениях редакторов «Ведомостей, в целом правильных, есть, однако небольшая неточность и некоторая недосказанность. Неточность, пожалуй, в сравнении с Французской революцией. Дело в том, что та революция была буржуазной, и случилась она тогда, когда во Франции сформировался буржуазный класс, достаточно многочисленный и боевитый, чтобы ту революцию сделать. Проще говоря, предприниматели доросли до такого уровня силы и сознания, что кинули вызов феодальной системе и победили. При активном, разумеется, участии простонародных масс, которым самим, как правило, не хватает банальной организации. В современной России такого класса, пожалуй, просто нет. Современная российская буржуазия в подавляющем большинстве встроена в феодальную систему и старается, по мере сил, встроиться в неё сильнее, то, что вне системы – слабо и одиноко (как тот же Железов в Березниках), поэтому – какая с неё революционная сила? Да никакой. Малы ишшо.

В этом смысле в статье «Ведомостей» концептуальнее недосказанность. Она в следующем – если феодализм не приводит к революции (для революции должны созреть объективные и субъективные факторы, в этом смысле Маркс-Энгельс-Ленин были абсолютно правы), то он приводит к восстаниям и даже крестьянским войнам. Нечасто, примерно раз в столетие, но неминуемо. И обязательно – очень, очень, очень жестоко. В словах Пушкина про пугачёвский бунт (она же – крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачёва) ключевое слово, между прочим, «беспощадный». Про «бессмысленный» смогут порассуждать лишь те, кто уцелеет…