Милиция, полиция, картофельное пюре…

Оно всё-таки началось. Можно поспорить, что никто не признается, однако это очевидно – именно ускоряющийся распад социально-политической структуры, давление сознательной общественности и чуть медленнее лесных пожаров распространяющееся по стране насилие против российских правоохранителей повлекли за собой начало милицейское реформы. Может даже статься, что реформы радикальной.

В прошлый четверг произошло очередное нападение на работников милиции, которое можно трактовать как относящееся к «партизанской серии» - милицейский автопатруль был расстрелян в Санкт-Петербурге. При этом источник «Иной газеты», близкий к ГУВД Москвы, утверждает, что информация о «партизанах» в различных регионах, которая достигает медиа-сферы и становится известной широкой публике, подобна надводной части айсберга. В милицейские подразделения спущен строгий приказ избегать оглашения подобного рода сведений.

Само милицейское руководство, несмотря на попытки представить публике вылазки «партизан» несвязанными между собой случаями обыкновенной уголовщины, вполне сознает серьёзность сложившейся ситуации. На прошлой неделе МВД начало проверку ГУВД Пермского края – напомним, что в Суксунском районе Пермского края буквально на следующий день после разгрома «приморских партизан» произошло вооружённое и спланированное нападение на пост ДПС (позднее пермская милиция распространила информацию, что в нападении подозреваются жители Башкирии). Проверка из Москвы проводилась и в Приморском крае и должна была уже завершиться, однако широкой информации о её результатах не появлялось. Источник «Иной газеты» сообщил также о предстоящей проверке астраханской милиции – в конце июля в Астрахани произошло подряд два нападения на милицию, в них обвинили не то сбежавших уголовников, не то кавказских террористов.

При этом очевидно, что напряжённость отношений населения и милиции уже почти достигла стадии открытого противостояния (здесь достаточно вспомнить столкновение шахтёров с ОМОНом в Междуреченске), и это противостояние, свидетельствуют «партизанские» вылазки, переходит за ту грань, за которой начинается безудержное насилие. Совершенно понятно, что не последним фактором в этом нагнетании стало участие милиции в политических игрищах (речь не только о регулярных разгонах митингов 31-го числа, но и о прямом исполнении правоохранителями политических заказов – в Перми во время выборов мэра в 2006 году, или, например, в Березниках Пермского края зимой и весной 2010 года, когда PR-служба ОАО «Уралкалий» пыталась свести личные счёты с «Иной газетой»).

Так же очевидно, что напряжённость и готовность к массовому насилию растёт с обеих сторон – достаточно вспомнить получивший известность на всю страну комментарий «обычного милиционера» к одной из публикаций о «приморских партизанах». В своём комментарии милиционер фактически пригрозил потенциальным «мстителям» взятием заложников – мол, вы уйдёте в леса, а родители и дети здесь останутся, подумайте о них. На что последовали ещё более резкие комментарии – мол, милиционеры тоже не сироты, у них тоже есть семьи…

В прошлый четверг очередное вооружённое нападение на милиционеров произошло в Санкт-Петербурге. Разумеется, не это стало «последней каплей», но на следующий день, в пятницу главной темой федеральных СМИ, кроме лесных пожаров и задымления Москвы, стало заявление президента Дмитрия Медведева о предстоящем переименовании милиции в полицию. А также – без особых подробностей – о начале всероссийского интернет-обсуждения проекта нового закона о милиции… То есть, уже о полиции – в субботу, 7 августа, как и обещал Президент, в интернете был вывешен проект федерального закона «О полиции». [3]

Разумеется, в том, что начало реформы стало результатом нарастающего социального давления, никто не признается – это противоречит главной идеологеме нынешней государственной системы, утверждающей независимость государственного управления от каких-либо внешних факторов, хоть внешнеполитических, хоть внутриполитических. Однако то, что в комментариях относительно законопроекта, переименования, вывода милиционеров за штат и т.д. отсутствуют вообще любые намёки на кремлёвские интриги противников нынешнего министра внутренних дел Рашида Нургалиева, говорит само за себя.

Напомню, что ещё полгода назад любое указание на недостатки в работе милиции и призывы к реформе МВД трактовались именно как наезд на милицейских начальников со стороны других начальников. Так, например, пермская кампания «За капитальный ремонт милиции» [4] осенью прошлого года объяснялась как эпизод противоборства пермского губернатора Олега Чиркунова и начальника пермского ГУВД Юрия Горлова.

Проект закона «О полиции» содержит 11 глав и 57 статей, к моменту подготовки данной статьи на сайте насчитывалось имелось уже около полутора тысяч комментариев.

Ранее датой принятия нового милицейского закона называлось 1 декабря текущего года, но теперь вступление в силу закона, ставшего «полицейским», можно ожидать и ранее. А вывод всех сотрудников МВД за штат – сиречь, увольнение – с целью переаттестации должен произойти к 1 октября.

При этом источник «Иной газеты» в столичном юридическом сообществе полагает, что речь о замене министра внутренних дел всё-таки может пойти в ближайшем будущем. Наиболее вероятным кандидатом на смену Рашиду Нургалиеву по-прежнему считается председатель Счётной палаты Сергей Степашин. Кстати, именно Степашину Медведев ещё 30 ноября прошлого года поручил разработать предложения по реформе МВД. И обсудить их на заседании Ассоциации юристов России, которая считается близкой к Дмитрию Медведеву, а её сопредседателем выступает как раз Сергей Степашин.

При этом, насколько удалось выяснить «Иной газете», именно в предложениях под редакцией Сергея Степашина содержалось предложение переименовать милицию в полицию – самая, пожалуй, яркая и общепонятная из перемен, обещанных сейчас президентом Медведевым. Впрочем, следует отметить, что аналогичные предложения высказывались чуть не всеми сторонниками реформы милиции, а возражения звучали разве что со стороны МВД. Поэтому совпадение предложений Степашина и положений начавшейся сейчас реформы ещё не обязательно означают возвращение председателя Счётной палаты в должность главного полицейского страны (напомню, в 1998-1999 гг. Сергей Степашин уже возглавлял Министерство внутренних дел).

Впрочем, название «милиция», возможно, сохранится – для подразделений, занимающихся охраной общественного порядка и профилактикой преступлений (участковые?). Что, следует заметить, не станет препятствием для использования милиции в политических играх на местном уровне (например, преследованием «Иной газеты» в Березниках да и других «нелояльных» элементов в Березниках увлекается как раз милиция общественной безопасности), но существенно снизит негативный эффект для репутации самого государства. Тем более, что реформирование МВД может коснуться и военизированных структур – внутренних войск, ОМОНа и других подобных подразделений (например, упомянутая Ассоциация юристов России выступила с предложением преобразовать эти структуры в Национальную гвардию и подчинить специальному закону).

Словом, оно началось. Не имеет смысла гадать, к чему «оно» приведёт и что мы увидим в результате. Совершенно понятно лишь, что в этом вопросе – назревшей, насущной и необходимой реформы системы правоохранительных органов – главное то же, что и при приготовлении картофельного пюре. Тщательно перемешивать, добиваясь однородной консистенции. Мешать. А не мешкать.