Кризис многих вернёт обратно в школу

Предлагаем читателям «Иной газеты» беседу с министром образования Пермского края Николаем Яковлевичем Карпушиным. Предмет беседы – новшества в школе в связи с участием в Комплексной программе модернизации образования, принципы управления школой, проблема педагогических кадров и специфика жизни школы в ситуации кризиса.

– Пермский регион участвует в Комплексной Программе Модернизации Образования. Что это такое? Что меняется в связи с реализацией этой программы для ребенка, для родителя? И как эта программа меняет условия работы учителей? Я понимаю, что эта программа на годы и о результатах говорить пока рано, но тем не менее…
– Как раз в данном случае мы о них говорить можем совершенно четко. Вообще, это первый проект, который имеет такой формат, такие масштабы, такие целевые установки. Но мы не можем позволить себе ждать результаты лет 10 – 15. Пермскому краю отведено два года, чтобы их добиться.

– Какие обязательства были взяты?
– Есть несколько показателей: переход на новую систему оплаты труда преподавателей, на нормативное подушевое финансирование, на другие методы оценки качества образования. Сюда же входят показатели по таким направлениям, как развитие сети образовательных учреждений, общественное управление и повышение квалификации учителей.

– Ведь все, о чем вы говорите, должно как-то влиять на конечный пункт, то есть на то, что происходит уже во время урока. Как это измерить? Что здесь реально изменится?
– Если бы этот проект был традиционным, то все подходы мы бы реализовывали один за другим, потому что реформа в любой области чрезвычайно сложна. Возьмите, например, переход на систему нормативно подушевого финансирования – эта система сама по себе, уже на старте, конфликтная и неудобная. Правда, в Перми мы еше до федеральной программы внедряли эту систему. Тем не менее, в 2006 году я сам присутствовал на семинаре, где люди не могли понять, как норматив в принципе соотносится с новой системой оплаты труда, поскольку изначально норматив и составлял собственно фонд оплаты труда. Нужно было заново учиться.

– То есть надо было переучивать всех школьных бухгалтеров?
– И не только бухгалтеров, но и директоров. Потому что школа теперь управляется совершенно по-новому.

– Правильно ли я понимаю, что преподавателю, который многие годы работает в школе, интересней взять как можно больше часов, не заниматься никакой внеклассной работой и получать непосредственно за уроки? А новая система оплаты труда заставляет его переучиваться, не брать заведомо невозможную нагрузку и получать деньги не только за уроки?
– Новая система оплаты труда сигнализирует учителю: «перестань зарабатывать с помощью собственной перегрузки и перегрузки своих питомцев». Это очень важно, потому что, знаете, когда я учился в 70-ые годы, для нас 6 уроков в день было почти трагедией, а теперь – это стартовый набор, с этого все только начинается, ни у кого меньше нет. Заняли еще субботу. Начали убавлять время урока! Еще надо поискать школу, где урок длится именно 45 минут. Часто 40, я даже знаю случаи, где и 35 минут. Все это связано с особенностями формирования заработка учителя – выдать наибольшее количество часов и получить зарплату.

– Сейчас старая тарифная сетка сломана или все это в процессе?
– Мы сейчас находимся в эпицентре этого слома. Мы 6 территорий приводим к новой системе оплаты труда. Это сложно, но работа идет.

– У меня какое-то время назад было интервью с А.А. Фурсенко, и он мне, в частности, сказал, что в школах нет мест, потому что старые кадры не хотят уходить на пенсию. Как у вас в регионе обстоит дело с рынком труда, с вакансиями?
– Вы знаете, я много езжу по региону. Как-то захожу в одну сельскую школу, зима, мороз трескучий, а там тепло, хорошо, детей уже нет, и школа полна таких учительниц-бабушек, которые меня спрашивают: «А когда уже молодежь придет нам на смену?» А у них там так уютно и хорошо, зарплата… И я им ответил: «Когда вы им свои места освободите». То есть проблема существует.

Конечно, должен быть разумный баланс между молодежью и опытными преподавателями, но сегодня действительно стоит проблема наполнения школы новыми кадрами. Причем, знаете, когда говорят, что молодой человек не идет в школу, потому что нет перспективы, то я на это могу сказать, что сегодня это не совсем так. Я проанализировал различные предложения от фирм, которые рисуют для молодежи ясную перспективу с квартирами и большой зарплатой. Этого тоже сегодня нет… Вообще, я уверен, что кризис многих вернет из бизнеса обратно в школу. Конечно, 1990-ые сильно ударили по имиджу отрасли, когда все вдруг стали челноками. Тогда мужчины из школы ушли.

– Какой процент мужчин в школах сейчас?
– 90% отрасли - женщины. Но… вот мне недавно звонил один мой знакомый, который когда-то был директором школы, потом сорвался в бизнес, и сейчас он снова вернулся в образование, то есть люди начали осознавать, что государство не такой уж плохой работодатель. С одной стороны, зарплата не ахти какая, зато…

– Что зато? Или, вернее, что человек получает за то, что соглашается работать в школе?
– Во-первых, совершенно стабильное бюджетное место, оно вечное…, во-вторых, 56 дней оплачиваемого отпуска, кроме того, школа на коммерческой основе может реализовывать дополнительные образовательные услуги для населения, что сегодня очень актуально, и учитель может получать больше. Это сегодня очень востребовано. Сегодня школа ориентирована на ЕГЭ. И можно действовать в этом поле.

– То есть репетиторство перенесено в школу?
– Ну, репетиторство существует и будет существовать, но это, знаете, как черные археологи. В этом нет ни гарантии, ни качества. Каждый бьет себя в грудь и говорит, что его ученик поступит, а гарантий – никаких и ответственности никакой. Школа же может брать деньги за дополнительные образовательные услуги, но это все легально и понятно родителям. По индивидуальному договору. И тогда есть ясная и прописанная ответственность каждой из сторон.

– Хорошо, давайте перейдем к цифрам. Сколько может, пусть не в первый год, а лет через пять, получать преподаватель при полной загрузке, учитывая новую систему оплаты труда?
– Давайте только понимать, что муниципалитет муниципалитету рознь, и что возможно в Перми, невозможно в Кудымкыре, а что возможно в Москве, невозможно в Перми. Причем мы понимаем, что нужно учитывать такой фактор, как уровень зарплат в экономике в данном регионе. И в этой связи на одних территориях 12-13 тысяч делают учителя просто олигархом, а вот, например, в Перми, даже 20 или 25 тысяч заставляют учителя искать подработку. И перед нами стоит задача - привязать заработную плату бюджетных отраслевиков к рынку труда в конкретной территории. Ведь бюджетник не может и не должен жить гораздо лучше, чем те, за чьи налоги он существует. Это же древняя история: все ушли на охоту, а кто старый и больной, остались в пещере с детьми, стали их учить, занимать и передавать опыт. Потом первые, вернувшись с охоты, поделились со вторыми добычей. Шло время. И вот однажды те, кто вернулись с охоты без добычи, вдруг поняли, что остались ни с чем, а те, кто не бегал за мамонтом, не проливал пот и кровь, стали жить лучше, – это неверно. Нужен баланс.

– И все-таки, какая средняя зарплата педагога в крае?
– Около десяти тысяч рублей.

– Ясно, что зарплата – это очень важная составляющая статуса, но дело не только в зарплате. Директор одной московской школы говорил мне, что, например, мужчин невозможно привлечь в школу, потому что это просто непрестижно, что в ночном клубе молодой человек не может сказать, что он работает в школе. Есть ли механизмы, которые бы изменили общественное отношение к учителю? Ведь здесь нужно поставить вопрос о том, что происходит в педвузе. Кто идет туда?
– Еще когда я учился в педвузе, нам рассказывали наши преподаватели о том, что уже к семидесятым годам в Советском Союзе стал заметно падать авторитет учителя. Это многим раньше сельский учитель шел по деревне с высоко поднятой головой: у него были и зарплата, и уважение. Сегодня авторитет учителя вновь стал расти. Посмотрите на глав районных администраций – многие из них в прошлом учителя или директора школ.

– То есть это своего рода социальный трамплин?
– Конечно. Сегодня в крае идут выборы глав территорий. И есть примеры. Главы районных отделов образования идут на должности глав местной администрации. Это передовой класс сельской интеллигенции. Да и в земское собрание, и в думу. Так что здесь все нормально с имиджем, а что касается города, то я бы и другие профессии, про которые будут молчать в клубе, назвал, и – уверяю вас, – профессия учителя в этом списке не самая последняя.

– Что у вас происходит в педвузе? У меня впечатление, что эти учреждения работают почти вхолостую, потому что выпускники просто не идут в школы. Насколько эффективно современное педагогическое образование и насколько оно реально поставляет кадры для школ?
– Пермский педвуз эффективен. Мы проводили исследование – 56% выпускников идут в школы.

– И остаются там надолго?
– Ну, это надо уже смотреть, но что касается выпуска, то вот такая статистика, она очень позитивная. Там другая проблема: есть искушение себя еще где-то попробовать, потому что выпускник педвуза это в полном смысле слова компетентный специалист. Он сам умеет и других научить может. Выпускник педвуза чрезвычайно коммуникабелен и абсолютно востребован. Вот, например, уходят в бизнес преподаватели иностранных языков, а при этом вовсю занимаются репетиторством. Для престижа работают в одном месте, а зарабатывают преподаванием!

– Невозможно в разговоре обойти тему ЕГЭ. Система ЕГЭ должна формировать реальный рейтинг школ. Происходит ли это в Пермском крае?
– Вы можете открыть сайт нашего министерства образования, там все школы выстроены по ЕГЭ. Но у нас не только ЕГЭ, мы еще учитываем единые муниципальные тесты. Само по себе ЕГЭ не совсем показательно: ведь если коллектив учился до 9 класса, а потом все неудачные детки были плавно убраны в другие учебные заведения, а оставшиеся были замерены по результатам ЕГЭ, то тут картина необъективная, потому что очень удобно учить успешных и прилежных…

– И тем не менее: возникнет ли ситуация, когда в каких-то школах начнется реальный конкурс и зарплаты преподавателей там будут выше?
– Про зарплату преподавателей сразу скажу - да, про конкурс, – это конкуренция, но это не совсем справедливая конкуренция, потому что всех в одну школу вместить все равно невозможно. Но это будет сигналом для родителей, что в их школе (с плохими показателями) не все спокойно, не все стабильно. И тогда родители через систему Управляющих Советов могут влиять на ситуацию. Управляющие советы есть уже во всех школах Пермского края. Это не попечительские, а именно управляющие советы.

– Каковы их полномочия?
– Это совет, который в идеале диктует исполнительному директору свою волю.

– То есть директор становится подотчетным совету?
– Да, в этой конструкции он исполнительный директор. Возьмите высшие учебные заведения. Там есть выборы и ректора вуза, и декана. А директор школы… И отсюда – этот тухлый запах, потому что директорство это как бы пожизненная награда. А нужно, чтобы было так: директор школы – это человек, нанятый налогоплательщиками. Сейчас налогоплательщиков представляет чиновник, зав. гороно, то есть учредитель. И все идет через него. А директор должен слышать прямой сигнал от родителей.

– То есть управляющий совет – это реальная возможность для позитивной социальной активности, это маленькие звенья гражданского общества?
– Да, так должно быть. У нас пока, к сожалению, кто все решает? – чиновник. А, например, в Англии все решает управляющий совет – быть директору или нет.

– Тогда это должен быть не декоративный, а реальный орган управления.
– Именно. Не карманный, вроде родительского комитета, в котором сидят мамы, у которых дочки медалистки. Сидят и собирают деньги на разные нужды. У нас в одной из школ был конфликт между родителями и администрацией, и в итоге управляющий совет поменял директора. И поэтому мы сегодня отрабатываем регламент, чтобы директор школы как исполнительный директор отчитывался по показателям перед управляющим советом. По тем показателям, которые он себе поставил вместе со своим коллективом в начале года: как он прошел первые полгода, как он прошел вторые. И управляющий совет может и должен следить за результатами работы. У нас иногда бывает, что в двух одинаковых школах – в одной 1000, а в другой 500 человек – это уже следствие подушевого финансирования… И вот в этой ситуации управляющий совет школы, в которую не идут дети, должен спросить директора, что происходит? Потому что учредителю в принципе все равно, как будут распределены эти 1500 учеников. Деньги разошлись, и все. А тем, кто учится в школе, должно быть не все равно.

– В связи с тем, что школы могут оказывать легальные платные услуги в рамках дополнительного образования, останется ли запрос на частные школы?
– В конце 1990-х у нас почти все умерло в этой сфере. Школы стали очень дорогие, государство это не поддерживало, потому многие не выдержали аренду… Сегодня ситуация совершенно другая. У нас сейчас задача – непосредственно от губернатора – развить негосударственное образование в крае. Основное понятие здесь – конкуренция.

– А как вы хотите развивать частное образование? С помощью льготной аренды?
– Льготной аренды не должно быть, но та услуга, которую оплачивает государство, должна стоить одинаково для частной и государственной школ. Просто деньги должны прийти ко всем. И налоги на землю, и другие выплаты – должны быть одинаковые. И когда директор муниципальной школы получает эти деньги, он знает, что рядом организовалась другая школа, и она завтра может привлечь учеников в свои стены. Потому что она сделает то же самое, только лучше. Потому что деньги в частной школе могут тратиться более эффективно. Вообще в идеале родителя не должна интересовать форма собственности школы. Он хочет, чтобы его ребенок учился в лучшей школе. Возьмите систему образования Финляндии. В этой стране родители даже не знают, когда ведут ребенка в школу, какая она - частная или государственная. Зачем? И там, и там образование качественное и бесплатное.

– Как в крае развивается система дополнительного образования?
– В Перми, например, есть много современных негосударственных спортивных клубов, и по условиям они несравнимо выше, чем то, что может предложить обветшавшая муниципальная сеть. У нас есть прекрасный современный бассейн «Олимпия», где не хватает взрослых посетителей. А в школах таких бассейнов нет. И при этом наши дети вокруг школы бегают на физкультуре. Мы провели конкурс среди бассейнов, расположенных в районах города Перми, и в лучших разместили заказы. Мы хотим избавиться от некачественных услуг и некачественных условий.

– Что происходит в школах в связи с кризисом? Какие бюджетные сокращения вы ожидаете?
– Преподавателей кризис не касается, но зато он очень серьезно сказывается на обслуживании школы. И сейчас мы пытаемся отдать многие непрофильные функции на аутсорсинг. Например, уборка школы. Почему такая грязь в школе? Потому что вас встречает тетя Клава в черном халате, накинутом на ватник, в резиновых сапогах, она встала в дверях со старой шваброй – и стоит, и ее не сдвинешь с этого места. У нее порядок в школе и порядок у себя на кухне одного, понятного только ей качества, она другого не знает. А в школах Дании везде работают огромные пылесосы, которые и убирают весь мусор. И если мы технологически переоснастим школы и наймем специальные компании, то это будет и дешевле, и эффективнее. А ведь если в школе будет чисто, то это будет совершенно другая картина, другая педагогика…

Текст: Леонид Клейн, Полит.ру [2]
Илл. из архива «Иной газеты»