Перемена сцены. Те же, без Путина?

Какие политические изменения могут последовать за экономическим кризисом – безусловно, одна из самых животрепещущих тем в сегодняшней России. Перемены могут быть спровоцированы процессами, развивающимися как сверху, так и снизу, однако в том, что они последуют, сомнений нет. Страна впервые за десятилетие вступает в период экономических трудностей, которые продлятся не менее нескольких лет. О восстановлении прежней парадигмы «стабильности», поддерживавшей существующую политическую систему на плаву, в ближайшие годы не может быть и речи.

Даже если мировая экономика начнет восстанавливаться относительно быстро, России времени для восстановления потребуется значительно больше.

Новой политической повестки дня, более актуальной для кризисного времени, правящая группировка пока не предложила, а предпринимаемые ею «антикризисные меры» вызывают все больше и больше вопросов и, как минимум, не приводят к видимым положительным результатам – проедание огромных ресурсов не помогло предотвратить ни оттока капитала, ни девальвации рубля, ни экономического спада. Дальнейшее развитие кризиса неизбежно поставит вопрос о политических переменах.

Едва ли такие перемены будут следствием инициативы снизу. Российское общество все еще политически пассивно, пока не успело разобраться в новой кризисной реальности, инерция доверия Путину сильна, а цензура и кампания по дискредитации оппозиции создает у широких слоев населения устойчивую иллюзию отсутствия альтернативы действующим правителям.

Даже рост протестных настроений среди граждан необязательно конвертируется в политические требования. Вполне вероятно, что основная часть населения выберет стратегию адаптации к негативным изменениям, тем более что по уровню и качеству жизни России пока «есть куда падать», а острота наиболее сильных протестов может быть снята финансовыми вливаниями (как четыре года назад во время протестов, вызванных неудачной монетизацией льгот). По крайней мере, российскому обществу понадобится время на осознание того, что ухудшение жизни приобрело систематический характер и напрямую связано с недостатками общественно-политической системы.

С другой стороны, перспектива затягивания кризиса на несколько лет, становящаяся все более очевидной, неизбежно приведет к нарастанию внутривластного напряжения – инстинкт самосохранения заставит правящую бюрократию искать пути модификации политической системы, чтобы предотвратить возможное развитие событий по неприятным ей сценариям. Более приятно в этой ситуации думать о сценарии либерализации общественно-политической системы, но это маловероятно: представители правящего клана, осознавая собственные слабости, панически боятся политической конкуренции, что не позволяет им рассматривать опцию либерализации всерьез.Хотя либеральные реформы и будут способствовать решению проблем страны, но зато они практически не оставляют шансов на выживание серой массе представителей путинской властной группировки, заведомо неконкурентоспособной в условиях открытой политики.Скорее всего, вместо либерализации мы будем иметь дело с попытками системы сохранить себя, продлевая кредит доверия со стороны общества путем сбрасывания балласта из дискредитировавших себя идей и фигур. Сложнее всего в этой ситуации придется Владимиру Путину, из-за перехода на премьерскую должность оказавшемуся в эпицентре ответственности за кризис. Теперь он находится в положении «уйти нельзя остаться»: сохранение в премьерском кресле неминуемо повлечет за собой падение популярности (и ответственность за вероятные новые, пока еще не сделанные ошибки), тогда как время для ухода уже упущено – сегодня его уход в отставку будет смотреться как бегство от ответственности. К тому же экономическая природа проблем, порожденных кризисом, лишает смысла идею возвращения Путина в президентское кресло: основная ответственность за экономическую политику лежит на председателе правительства, и такой поступок также будет смотреться как бегство от трудностей. Организация же возни с ненужными досрочными выборами президента в столь непростой для страны период может быть воспринята обществом негативно.

Серьезным риском для Путина будет и передача премьерских полномочий другому лицу. Если потенциальный новый премьер окажется успешен в борьбе с кризисом, у Путина появится серьезный политический конкурент, что вряд ли придется действующему премьеру по вкусу (стоит вспомнить хотя бы успешное выступление Игоря Шувалова на петербургском экономическом форуме в июне 2008 года, вызвавшее бешеный приступ ревности у Путина). А если окажется безуспешен – провалы нового премьера ударят и по Путину, куда бы он ни убежал с премьерской позиции – в кресло президента, спикера Совета федерации, главы совбеза и т. п. Путин обречен оставаться на своем месте, что вступает в противоречие с логикой самосохранения.Возможно ли, что система, продлевая себе жизнь, попытается «сбросить» Путина – ответственного за кризис и дискредитировавшего себя, как в свое время ГКЧП попытался сбросить Горбачева? Исключать такой вариант нельзя, хотя есть несколько важных препятствующих этому обстоятельств. Прежде всего, в отличие от позднего Горбачева, Путин еще популярен и аппаратно силен. Среди властной группировки нет и близко сопоставимых с ним фигур, даже номинальный президент Дмитрий Медведев пока не зарекомендовал себя политиком, способным бросить вызов Путину.С другой стороны, Путин вовсе не всесилен, и представители его ближайшего окружения знают это лучше других. Проблема в их способности договориться между собой для того, чтобы сменить лидера в случае, если ситуация может начать угрожать устойчивости политической системы. Не исключено, что в ближайшем будущем различные группы в путинском окружении начнут более агрессивно навязывать собственные модели управления страной и даже попытаются захватить власть. Тем более что потенциальные фигуры, способные заменить Путина, имеются – помимо уже упомянутого Шувалова, это может быть, например, глава аппарата Белого дома Сергей Собянин.

Вообще, в новом, «кризисном» политическом цикле для сановников, представляющих непетербургскую бюрократию, открываются новые возможности. Не будучи связанными историческими клановыми обязательствами и обладая некоторой харизмой, при определенных условиях они могли бы стать консенсусными кандидатами на место полноценных политических лидеров, в особенности будучи поддержанными капитанами несиловой олигархии от Абрамовича до Ковальчука, имеющими серьезное влияние и на президента Медведева. Скорее всего, именно эти силы будут активнее бороться за изменения – позиции кремлевских силовиков в последний год оказались серьезно подорваны, силовики сегодня не в состоянии организовать в стране ГКЧП-2. Наиболее знаковые из них – Виктор Иванов, Николай Патрушев, Виктор Черкесов, Сергей Иванов – были отправлены на второстепенные посты и потеряли влияние, а действующие руководители силовых структур – Бортников, Нургалиев – не обладают и долей необходимого авторитета. Даже Игорь Сечин, единственный силовик, оставшийся на виду после прихода в Кремль Дмитрия Медведева, формально не командует силовыми структурами, ведая всего лишь вопросами промышленности и энергетики.Как бы то ни было, любые политические изменения наверху не должны обманывать нас: они будут носить исключительно косметический характер, их цель – продлить жизнь путинской системе, пусть даже и без самого Путина.Гораздо важнее дождаться, когда по прошествии нескольких лет российское общество попрощается с иллюзиями и сказками о путинском времени, навеянными пропагандой прежних лет, перестанет некритично относиться к ее действиям и отвыкнет от поддакивания власти. И наконец сможет предъявить власть предержащим счет: где находится страна, почему у нее нет внятной перспективы развития? На вызревание в обществе этих тенденций объективно потребуется время; в это же время внутри власти неизбежно будут развиваться процессы распада, диктуемые усложняющимися внешними обстоятельствами. При таком развитии событий в 2010–2012 годах мы можем столкнуться с принципиально иной политической ситуацией в нашей стране, характеризующейся более слабой властью и более зрелым обществом. Это будет, как минимум, интересно.

Текст: Владимир Милов, президент Института энергетической политики
Опубликовано: Газета.RU [2]
Илл. из архива