О смягчении наказаний

Будто давняя стена стала давать трещины: с самых разных сторон заговаривают об излишествах в применении судами санкций, связанных с лишением свободы, о непомерной численности «тюремного населения» страны, о том, что все эти привычные перехлёсты не только негуманны, но и чрезвычайно неумны. Давая тюремный опыт примерно такому же числу людей, как армейский, и сравнимому с тем, какому даём высшее образование, мы подталкиваем Россию никак не к лучшему будущему.

Сажая человека по мимолётному подозрению в СИЗО, отправляя его за первое и ненасильственное правонарушение в тюрьму, мы без разумных на то оснований запираем его в школе, где переходят из класса в класс даже те, кто поначалу этого не желал, и гарантируем изобильное пополнение профессионального и полупрофессионального криминалитета. Да стоит ли всё это в сотый раз разжёвывать? Всем давно известно — и никто особенно не спорит.

Однако такой квазиконcенсус до сих пор решительно ни в чём не сказался. Манера наших судов удовлетворять (практически) любой запрос на арест и наказывать (практически) любую вину лишением свободы не одобряется, я полагаю, большинством из тех, кто хоть раз об этом задумался (не знаю, сколько нас), но желания что-то с этим сделать никто давно уже не заявлял.

Между тем сажают всё больше и всё глубже. Средний срок приговора помаленьку увеличивается. К тому же (хотя пораньше выпустить — совсем иное дело, чем зря не посадить) помилования практически прекратились лет уже шесть назад, просьбы об УДО суды рассматривают всё строже, а три последних амнистии происходили в 1999, 2000 и 2001 годах. И вот — вдруг — зазвучали предложения об изменении этого дурного обыкновения.

Трудно сказать, чем вызван сдвиг: скорее всего, сразу многими факторами.

В частности, какой-то накопленный эффект возымели многолетние жалобы тюремщиков на то, что тюрьмы переполнены, персонал работает в ужасающих условиях — и не справляется. Какой-то резонанс приобрели наконец жалобы бизнесменов на арест как всё более распространяющееся и самое страшное орудие правоохранительного вымогательства. Какую-то лепту внесли и громкие кампании по освобождению Алексаняна и Бахминой — хотя в обоих случаях по неизвестной мне причине активисты в основном воздерживались от генерализации требований. Как всегда, основную роль сыграли «сигналы» сверху — вполне либеральные, а в последнее время и довольно резкие высказывания президента Медведева по судебной и тюремной проблематике. Как бы там ни было, но на прошлой неделе публике было подробно рассказано сразу о двух наступлениях на обсуждаемую проблему.

В думском комитете по безопасности, оказывается, подготовлен и будет внесён на рассмотрение палаты в январе законопроект. Это поправки в УПК, которые должны будут серьёзно расширить сферу применения альтернативных видов наказания: освобождения под залог и домашнего ареста. Тут же выяснилось, что и Минюст подготовил ряд законопроектов, направленных на смягчение системы наказаний.

Речь там тоже идёт о домашнем аресте и других способах ограничения, а не лишения свободы: предлагается дать суду право устанавливать обязанности, которые осуждённый, но не посланный в зону человек должен будет выполнять под соответствующим надзором. Предполагается также гораздо более широкое использование штрафов вместо тюрьмы — например, за мелкие кражи.

Словом, предлагается наконец распроститься с драконовской практикой «закона о колосках» и его бесчисленных советских братьев. О подробностях говорить рано — проекты ещё не рассматриваются, но общий их смысл следует всячески поддержать. Не исключено, что они будут сильно нуждаться в поддержке: их противниками могут стать не только правоохранители, которым очень не захочется, чтобы умалился всеобщий страх перед самим словом «арест».

Первой мыслью, приходящей в голову гражданам, узнавшим про планы смягчать наказания, оказалась мысль о коррупции. И правда, хотя бы примерно представляя себе нынешние нравы, трудно отделаться от опасений, что альтернативные виды наказаний будут применяться не только и даже не столько к тем, к кому надо бы, а к совсем иного рода персонажам — такие речи сразу же появились на интернет-форумах.

Но эти опасения, на мой взгляд, не должны стать препятствием для модернизации отечественной системы наказаний. Что делать, если у нас всё, за что ни хватись, связано с коррупцией? Нельзя же по этому поводу вообще прекратить какую-либо активность.

Просто законопроекты — и думский, и минюстовский — необходимо внимательно проверить на коррупциогенность по давно известной методике, чтобы они не несли в себе новой взяткоёмкости; ну а уж от той, в которую они погрузятся, вступая в действие, избавляться всё равно когда-нибудь надо. Так свою пользу законопроекты принесут, а дополнительного вреда — нет.

В этом, собственно, и суть — способна ли новация приносить пользу. Одновременно с названными проектами публике рассказали ещё об одной затее: Генпрокуратура предлагает наделить конфискацию имущества «карательным потенциалом». Для этого она вновь должна стать «отдельным видом наказания», а подлежать ей должно не только то добро, что нажито преступным путём, как это есть сейчас, а всё имущество приговариваемого вообще.

Вот тогда-то конфискация наведёт на лихоимцев спасительный страх, которого ныне совершенно не наводит. Ведь сегодня для применения конфискации закон требует «доказывания причинно-следственной связи между приобретением имущества и совершением преступления», тогда как это самое доказывание, по мнению ГП, «на практике бывает реализовать практически невозможно».

При ознакомлении с этой инициативой тоже всплывает мысль о коррупции, но тут её гнать не надо, потому что, как говорил старый повар в «Полосатом рейсе», какая от тебя польза, кромя вреда? Кроме возможности брать у желающих заказы на конфискацию чьей-либо собственности, никакого смысла в затее прокуратуры просто нет. Нигде в мире не конфискуют имущество, кроме случаев, когда оно приобретено преступным путём или когда оно идёт на возмещение причинённого ущерба.

Конфискация вообще: раз он плохой, пусть будет голый — возможна только в рамках т. н. революционного правосознания, а его, к счастью, покуда насаждать вроде бы не велено.

Текст: Александр Привалов [2], научный редактор журнала «Эксперт»
Илл. из архива