Банкир как профессия

История этого человека — образцово-показательная иллюстрация к истории российского банкинга. В 80–90-х банки, как и весь отечественный бизнес, начинали советские доценты и завлабы, рискнувшие первыми сыграть в манящую игру с деньгами. Сегодня это уже не игра, а значительная часть экономики. И банкир уже не пассионарный герой, а просто профессия. О том, что это за профессия, нам рассказал президент банка «Хоум кредит» Евгений Бернштам.

— Кто такой банкир в вашем понимании? Что вообще такое «карьера в банке»?
— Мне сложно сказать, что такое карьера в банке, опираясь на собственный опыт. 15 лет назад, когда я начал свою деятельность на этом поприще в Альфа-Банке, понятие «профессиональный банкир» практически отсутствовало. Кто был предпринимателем — создавал банк, кто не имел этих наклонностей и возможностей — устраивались туда работать. Люди с экономическим образованием — Финансовая академия, МГИМО, Плешка, институты с экономическим профилем — шли на рядовые и мидл-позиции. А среди руководителей их почти невозможно было встретить. Сегодня картина кардинально поменялась. Понятие «профессиональный банкир» так же стопроцентно осязаемо, как и «профессиональный нефтяник» или «профессиональный металлург». Это действительно профессия и самодостаточная позиция. Хотя по инерции, когда заполняешь какую-то справку о себе, пишешь «экономист», а не «банкир». Банкиры-профессионалы появились не только благодаря хорошему образованию, получаемому ныне молодыми людьми в российских вузах, но и вследствие притока большого количества специалистов с истинно банковским образованием из-за рубежа — так называемых экспатов.

ПОНАЕХАЛИ ТУТ
— Да, экспатов в российских банках больше, чем где бы то ни было. Почему? Своих не хватало, мода на импортного специалиста или их привлекают к нам сверхвысокие заработки? Россия не стала кормушкой для американских и европейских неудачников?
— Ну экспат экспату рознь — так же, как и любой российский специалист. В Гарвардской школе бизнеса за соседними партами будут сидеть два человека, получать одно и то же образование, но «выхлоп» у них будет совершенно разный.
Мне посчастливилось работать с выдающимися экспатами в системе Альфа-Банка, они внесли свой большой вклад в мое и личностное, и профессиональное развитие, и я по сей день продолжаю с ними чисто дружеское общение.

— Но может быть и обратный вариант?
— Да. Особенно сейчас — на фоне тех негативных изменений в западной экономике: сокращения рабочих мест, сокращения дохода. В России развитие идет вроде как по нарастающей, поэтому я не исключаю большого наплыва сюда разных специалистов. Из которых часто выбрать достаточно трудно. Недавно в Польше я просматривал ряд кандидатур на позиции в моих проектах. И, несмотря на большой опыт работы и уровень знаний этих профессионалов, не могу сказать, что удовлетворен тем, что увидел.

— Можно понять, почему мы зовем на ключевые позиции британца, француза, американца: в их странах опыт банковский гигантский, традиции. Но чехи, венгры, поляки?
— Процесс интеграции в западную банковскую систему для стран бывшего восточного блока прошел намного быстрее, чем в России. И в силу того, что западная банковская культура пришла в эти страны лет на восемь-десять раньше, у них была возможность воспитать собственные кадры, ориентируясь на мировые банковские технологии. Эти ребята, особенно в области бизнес-процесса, технологий, построения систем управления, могут нам дать очень много. Особенно учитывая то, что у большинства из них нет проблем с языком.

ПОВЕРИТЬ ГАРМОНИЮ АЛГЕБРОЙ
— Какое главное качество банкира? Скажем так, математика или дух?
— Но это же извечный спор! Система управления — это наука или искусство? Что первично в бизнесе — технологии или интуиция? Все зависит от того, на что вы ориентируетесь в принятии решения: на системность или на внутреннее самоубеждение. Это с одной стороны. А с другой — само понятие «банк» очень многогранное. Банкиром может себя считать и председатель правления, и человек, который сидит на позиции «менеджер управления банковских технологий». Но степень принятия решений и ответственности у них совершенно разная, поэтому нужны совершенно разные качества.

— Вы как руководитель банка довольны уровнем подготовки молодых специалистов в российских вузах?
— Конечно, это небо и земля в сравнении с тем, что раньше было. Но помимо всего прочего в самих банках, особенно работающих в розничном бизнесе, созданы внутренние системы подготовки, которые могут соперничать со многими прикладными институтами. Я подчеркиваю слово «прикладными», поскольку не умаляю заслуги высшего учебного заведения в получении человеком общих знаний и развития эрудиции. Хотя некоторые задачи решаются внутри банков собственными центрами подготовки специалистов достаточно успешно.

— Перед вами два специалиста. Тот факт, что у одного есть МВА, а у другого нет, имеет значение?
— МВА дает общие системные понятия, даже могу сказать такое слово, как «ценности». Так же, как работа в крупной организации. И если вы хотите сделать большой проект, то люди, прошедшие горнило крупной структуры, с ее регламентами, разработанной технологией бизнес-процессов, намного интереснее, чем люди, работающие партизанскими методами. Несмотря на харизматичность и увлеченность вторых, первая категория мне все равно интереснее.

— Кстати, о горнилах крупных структур и корпоративной культуре. Одни говорят: работа в вашей команде — классная школа. Другие — работать с Бернштамом трудно, все человеческое ему чуждо, это работа на выживание. А вы что слышали?
— Я все слышал.

— «Человек должен бояться потерять работу» — ваша фраза?
— Богат русский язык. Давайте расшифруем. Человеку платить надо столько, чтобы он не покинул компанию. Это одна грань. Когда в конце года встает вопрос о выплате бонусов, то они, хотя формально и платятся за прошлое, на самом деле покупают будущее. Чтобы человек остался заинтересованным работать в этой компании. То есть компания должна бояться потерять специалиста.С другой стороны, бояться потерять работу должен каждый, кто работает по найму. Здесь не только экономический, но и психологический аспект. Когда человек теряет работу, по сути, это его личностное поражение. Если ему предложили уволиться, то, пользуясь футбольной терминалогией, это то же самое, что обратная замена. Естественно, что любой психологически полноценный человек этого должен бояться.

— Бывают лидеры, которые идут с одним узким кругом людей из проекта в проект. У других на каждый проект — новая команда. Вы к какому типу относитесь?
— По мере развития новых проектов я в качестве партнеров и членов совета директоров компаний приглашаю руководителей моих первых проектов. В этом смысле у меня есть люди, которых я зову во все проекты. Но, в принципе, каждый проект делает своя собственная команда. Так называемых проектных менеджеров, которые работают над одним проектом и передают его на реализацию другим людям, а потом переходят на следующий, — такого в моей стилистике нет. Мало того, я не составляю бюджетов, бизнес-планов. Когда я разговариваю с потенциальными менеджерами того или иного проекта, я говорю о существующей идее. И если у человека загораются глаза, то он сам для себя разрабатывает бюджет и рисует бизнес-план. Потому что реализовывать это предстоит ему самому. Я сталкивался с другим подходом: «Мы сами знаем, что делать, как и сколько это потребует вложений, надо, чтобы кто-то просто пришел и сделал». Поверьте, этот вариант не дает никакого результата.

БАНКИР – НЕ НАЦИОНАЛЬНОСТЬ
— Задам неполиткорректный вопрос. Многие банкиры в России — евреи и армяне. Нацпринадлежность человека может быть залогом успешной банковской карьеры?
— Вы о ком? Назовите фамилии.

— Вы, например. Михаил Фридман. Марк Вайнштейн. Тот же Тосунян. Закарян — глава Юниаструмбанка. И т.д. и т.п.
— Фридман не участник банковского процесса, он собственник, уже отошел от деятельности в банке. Тосунян тоже не участник, он общественный деятель. Банков более тысячи, ну и сколько в них евреев и армян?

— То есть нет никакой закономерности?
— Абсолютно. Не считаю, что это имеет подоплеку.

— Для вас национальность и происхождение человека, с которым вы работаете, безразличны?
— Абсолютно.

— Последние полвека бизнес старается выглядеть белым и пушистым, социально ориентированным. Но ходит по рукам финансистов так называемый неформальный катехизис Ротшильдов, в котором от имени знаменитых банкиров откровенно говорятся «неформатные» ныне вещи. Например, «война приносит деньги». Есть в банковском бизнесе компромисс между прибылью и социальностью?
— Я объездил всю страну от Сахалина до Калининграда, еще когда работал в «Альфе». Каждое создание филиала банковского учреждения, будь то альфа, бета, гамма, приносит региону решение социальных вопросов. Каждый филиал — это от десяти до ста работников. Умножьте на количество членов их семей — вот уже 400 человек имеют стабильный доход и уверенность в завтрашнем дне. Это не решение социальной задачи? Они платят налоги, в том числе и в фонды, ориентированные на решение социальных задач: на образование, на медицину, на оплату труда учителей, коммунальных служб и т.д. Это социальные задачи? Но в то же самое время они создают прибавочную стоимость, поэтому эти две задачи между собой взаимосвязаны. Я не вижу противоречий между прибылью и социальностью.

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ
— Чем вы живете вне банка?
— У меня есть две коллекции, одну вы видите перед собой, в офисе (фигурки индейцев, ковбоев, пиратов и рыбаков). Темы тут две — Дикий Запад и море. Все с разных концов света, в основном папье-маше, но есть несколько металлических и деревянных. Десять лет назад Михаил Фридман мне подарил одноногого Сильвера, и с тех пор это пошло. А дома у меня большая коллекция скульптора Франка Мэйслера, я собираю только работы с индексом АP, то есть десять изделий до серии. Это просто собирательство — хотя я с ними разговариваю, когда пыль вытираю. А через пиратов и первопроходцев — какое познание мира! Вы вспоминаете Сабатини, Стивенсона, Купера...

— В детстве хотели быть пиратом?
— Шофером, кажется. Хотя читал много книг — это заслуга моей мамы, она приучила. У меня есть принцип: ни дня без строчки. И сейчас много читаю, хотя пристрастия, конечно, изменились. Не могу сказать, что занят философской литературой. В основном детективы, чтобы мозг отдыхал. Ну и современную российскую литературу люблю.

— А еще что?
— Езжу много. По работе обычно, но всегда остаюсь еще на один день, чтобы посмотреть что-то новое. Мне очень нравится приехать в Европу, взять машину и кататься по маленьким дорожкам, особенно по итальянской прибрежной части. А в Азии никогда не был.

— А поспать любите?
— Я трудоголик. Встаю в шесть утра каждый день, когда — в спортзал, когда — в Интернет. Ложусь в час-два ночи.

— Сегодня молодые банкиры — аккуратные люди в костюмчиках, не пьют, не курят. Кажется, даже размножаются вегетативным путем. Они вас не раздражают?
— Нет. Здоровый образ жизни — залог успеха. Да и нет у них такой стерилизованности, как вы описали. У молодых есть понимание того, что нужно их организму и их жизни. Как на Западе, где забота о личностном очень высоко развита. Разве это не завидно? Мне — завидно.

— Завидуете тем, кто не курит, следит за уровнем холестерина?
— Нет. Хотя за питанием я слежу: лишний вес сказывается на эффективности жизнедеятельности. Вот сегодня — 43 минуты на беговой дорожке. Я считаю, правильно — следить за собой. Курить — очень нехорошо. Если бы мог, бросил.

— Вы сказали, большинство российских банкиров пришли в банкинг со стороны. Гарегин Тосунян тоже вспоминал, что приглашение в банк воспринял как глупую шутку. Но дело сделано. Что дальше? Будут в России банкирские династии?
— Ничего плохого в том, что успешные банки будут династическими, не вижу. Все зависит от того, будут ли успешные российские банки проданы «западникам». Будут ли дети сегодняшних банкиров, которые, несомненно, получат лучшее образование, чем родители, также настроены на продолжение дела родителей. Вот мой сын говорит: «Я не хочу быть как папа: все время быть занятым и ходить с мобильным телефоном». Ему скоро 16, так что пока это юношеские рассуждения, но в них есть доля правды. А дочь лингвистикой занимается — совсем далеко от банковского дела.

— Для вас необязательно, чтобы они унаследовали ваше дело?
— Для меня обязательно одно: чтобы они занимались тем, к чему у них душа лежит. И ощущали удовольствие от жизни.

Текст: Ян Арт, финансовый обозреватель [3], специально для «Иной газеты»