В начале 2005 г., когда по стране прокатились протестные акции против монетизации льгот, развитие страны достигло точки, после которой начался обратный отсчёт: на политической сцене страны остались только два реальных игрока – торчащая посреди голого поля «вертикаль власти» и надвигающаяся слева популистская волна, грозящая рано или поздно смести нынешнюю систему. У режима хватило резервов, в т. ч. золотовалютных, чтобы сбить эту волну и даже отвоевать на левом фланге часть «суши», заселив её подконтрольными себе игроками. Но и популистская волна никуда не делась, просто она обернулась не девятым валом, а медленным, но верным повышением паводковых вод, в конце концов накрывшим всё политическое пространство, включая последнюю цитадель – «Союз правых сил».
До определённого момента СПС являлся единственной партией, ориентировавшейся на экономически активную часть общества – не на бюджетополучателей, а на налогоплательщиков. Его последние избирательные кампании продемонстрировали, что в этом плане он перестал выделяться на общем фоне.
Вообще-то, в 2004–2005 гг. правые, всеми силами пытаясь удержаться на политической сцене, прибегали в предвыборной агитации к чисто популистским приёмам. Именно тогда на должность главного политтехнолога СПС был приглашён небезызвестный Антон Баков. Злые языки рассказывают, что в ходе региональных кампаний агитаторы правых активно втолковывали избирателям, что СПС, который они представляют, не имеет никакого отношения к Гайдару и Чубайсу – это, мол, совсем другой СПС. Так это или не так, но «обновлённая технология» в известной степени себя оправдала: правым удалось провести своих представителей в целый ряд региональных парламентов, в том числе по партийным спискам.
Затем всё как-то затихло. То ли руководство СПС решило, что слишком увлеклось обновлением, то ли переговоры о создании объединённой демократической партии побудили его опять придать лицу СПС либеральное выражение, то ли регионы, в которых предстояли выборы, казались «бесперспективными», то ли на эти выборы не было денег.
В 2006 г. СПС практически не вёл избирательных кампаний, и о переодевании правых в левые одежды все почти позабыли.
Однако на выборы в Законодательное собрание Пермского края (3 декабря 2006 г.) СПС вышел с программой, обращённой прежде всего к пенсионерам и бюджетникам и содержавшей обещание в несколько раз повысить пенсии и зарплаты. Поскольку кампания закончилась невиданным ранее успехом – 16,34% по партийным спискам, той же тактики было решено придерживаться и в ходе серии региональных выборов 11 марта 2007 г. На декабрьском съезде «Союза правых сил» Баков фактически получил карт-бланш на применение хорошо зарекомендовавшей себя выборной технологии. После этого в основу предвыборной агитации была положена опробованная в Пермском крае идея «достройки капитализма».
Ни в самой этой идее, ни в апелляции правых к пенсионерам и бюджетникам ничего противоречащего сути либерализма нет.
На упрёки в попытках перехватить у левых электорат и лозунги правые вполне резонно отвечают, что готовы выступать перед кем угодно – более того, в молодёжной или предпринимательской аудитории они чувствуют себя наиболее комфортно, однако поскольку ходят на выборы в основном пенсионеры, то и говорить приходится в первую очередь о пенсиях. Никто ведь не ждёт, что единороссы сознаются в защите интересов правящей бюрократии, коммунисты – вчерашних секретарей парткомов и месткомов, а жириновцы – пронырливых типов, сплотившихся вокруг непотопляемого вождя. Всех устраивает, что за них это скажут оппоненты. Но почему-то считается хорошим тоном требовать от правых «честных» признаний в отстаивании интересов олигархов и прочих живоглотов-эксплуататоров.
СПС, как и любой политический субъект, имеет право обращаться к униженным и обделённым, суля им всяческие выгоды от достройки капитализма.
Загвоздка в другом. От чьего имени «правые» обещают пенсионерам и бюджетникам повысить их благосостояние? От своего собственного? Тогда это и впрямь обычный предвыборный популизм. Вот если бы за СПС твёрдо стояли 20% электората, принадлежащие к благополучным, «сильным» слоям населения, тогда партия могла бы от их имени предложить «слабым» своего рода общественный договор, по которому
«сильные» обязались бы перед «слабыми» подтянуть их жизнь до достойного уровня, а «слабые» – не завидовать «сильным» и не требовать от них «отдать всё народу».
Но правые ничего подобного предложить не могут. «Сильные» с ними ни о чём не договаривались. Они, как признают сами лидеры правых, не ходят на выборы, а если ходят, то голосуют не за СПС, а за кого захочет их левая пятка - за ЛДПР, «Единую Россию» или безвременно почившую «Родину».
Если бы даже «Союз правых сил» победил на выборах, он не смог бы обеспечить выполнения упомянутого общественного договора, потому что этот договор «сильным» не нужен – у них и так дела обстоят нормально, они привыкли жить по формуле «взятки вместо налогов». В последнее время эта формула всё чаще подменяется другой – «взятки плюс налоги». Вот когда станет невмоготу и «сильным» захочется удалить из этой формулы первую составляющую, тогда, возможно, они наконец проявят интерес к политике. Тогда они, может быть, согласятся и на разговор, и на договор. А пока «правые» могут исполнить свои обещания только одним способом – распилив стабфонд. И чем же они в таком случае отличаются от всех остальных партий? Ничем.
Мутная лужа популизма растеклась по всему политическому полю, от края до края.
Прочие обитатели либеральной части спектра – яблочники, республиканцы, другороссы – свернули налево гораздо раньше «правых». У всех одна цель – выжить во что бы то ни стало. И если эта цель потребует пожертвовать программными принципами – что ж, жертва будет принесена. В этом, пожалуй, нет вины либералов, это, скорее, их беда. И не их одних, а общества в целом. Потому что сильной может быть только правая, только либеральная Россия. Левая Россия, Россия, держащая «равнение на слабых», может быть только слабой.
Видимо, либерализм окончательно сделался уделом маргиналов или беспартийных интеллигентов. Это означает, что в политической истории России завершилась очередная эпоха. Можно, конечно, успокаивать себя тем, что либералы и прежде никогда не пользовались в стране популярностью и оказывались наверху лишь благодаря различным тактическим союзам: на рубеже 1980–1990-х они блокировались с популистами, именующими себя демократами, в первой половине 1990-х – с исполнительной властью, в конце 1990-х – начале 2000-х – с крупным бизнесом. Однако это мало утешает. Ведь речь идёт не о прошлом – о будущем, а его очертания туманны и тревожны.
Впереди бесконечно долгий левый дрейф, бесконечно долгая полярная ночь. И неизвестно, когда наступит рассвет и наступит ли он для нас. Бывали уже в российской истории поколения, рассвета так и не дождавшиеся.
Текст: Юрий Коргунюк
Фото из архива
Постоянный адрес статьи [2]