БИОГРАФИЯ
Виктор Феликсович Вексельберг родился 14 апреля 1957 г. в г. Дрогобыче Львовской области. В 1979 г. окончил Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. В 1978-1990 гг. — научный сотрудник, заведующий лабораторией ОКБ “Коннас”. В 1991 г. основал, а затем возглавил компанию “Ренова”. Она стала основой холдинга Вексельберга, владеющего сейчас крупными пакетами акций ТНК-ВР, “Суала”, “Комплексных энергетических систем”. В рейтинге самых богатых людей России журнала Forbes занимает 5-е место с капиталом $10,1 млрд.
Один из богатейших людей России — Виктор Вексельберг несколько лет пытался найти стратегического инвестора для своей компании “Суал”. Он вел переговоры с норвежской Hydro, американской Alcoa, британскими Anglo American и Fleming, но успехом завершился его диалог с Олегом Дерипаской, владельцем крупнейшей алюминиевой компании страны — “Русала”. Вексельберг объяснил, почему это произошло.
— Когда вы ходили к президенту, вы сказали, что сделка с “Русалом” является более предпочтительной для “Суала”, нежели IPO. Чем именно?
— Я не так сказал. Когда я ходил к президенту, я рассказал ему, что существует два альтернативных варианта развития алюминиевой отрасли России. Одной из альтернатив было наше самостоятельное IPO. Причем мы имели предварительное согласие на участие в нашем капитале международных банков — IFC, ЕБРР, а также Norsk Hydro. Другим вариантом было объединение трех компаний, о котором мы в итоге договорились. Владимир Владимирович сказал, что и тот и другой вариант имеют право на существование, что в обоих случаях есть плюсы и минусы. Он сказал, что решение — наше.
— Вас самого, значит, больше устроил второй вариант?
— Я находился на распутье. С одной стороны, “Суал” — это 10 лет труда в коллективе единомышленников. Это как ребенок, которому ты отдал столько времени, внимания, сил. Конечно же, расставаться с ним было жалко. С другой — теперь у “Суала” есть более значительная бизнес-перспектива. Все мы, бизнесмены, — люди амбициозные. Слияние с “Русалом” — это реализация крупномасштабной сделки, и у компании появляются более широкие горизонты для развития. Если бы мы просто провели IPO “Суала”, нам было бы нужно еще лет 10, чтобы достичь таких масштабов. Теперь мы хоть и миноритарные, но партнеры в крупной компании.
— Какие еще есть плюсы в этой сделке кроме того, что будет создана очень крупная компания?
— В этой сделке есть огромный синергетический эффект. Мы и “Русал” постоянно сталкивались с одними и теми же проблемами в конкуренции с западным бизнесом, и эта борьба ослабляла нас. Создание единой компании внутри России дает нам больше возможностей для развития вовне. Синергия налицо по сырьевому обеспечению, в энергетических проектах, по кадровой политике, по международным проектам.
— Правда ли, что у вас с вашими партнерами по “Суалу” были разногласия по этой сделке?
— Нет. Мир слухами полнится. А я хотел бы поблагодарить своих партнеров за то, что мы всегда были единомышленниками и у нас никогда не было конфликтов. Может, для кого-то больше, для кого-то меньше жаль расставаться с “Суалом” как с отдельной компанией. Но это правильное бизнес-решение, и в нем эмоции не преобладали. Все мои партнеры участвуют в этой сделке, хотя у каждого была возможность воспользоваться своим правом продать пакет перед ней.
— Как определялись доли в объединенной компании?
— Мы давно вели переговоры с “Русалом”, и первые попытки по объединению были предприняты около двух лет назад. И тогда, и сейчас оценки, выполненные независимыми банками, выводили нас на соотношение в объединенной компании 1 к 3. Мы не были активными участниками переговорного процесса с Glencore. Но мы поставили условие о том, что соотношение 1 к 3 по отношению к “Русалу” должно сохраниться.
— Почему доля Glencore снизилась в ходе переговоров?
— Это тактика переговорного процесса. Между подписанием предварительного соглашения и финальным соглашением наши и их активы были изучены, проведен дополнительный анализ перспектив рынка. На основе этого и было принято такое решение.
— Если бы в сделке не участвовала Glencore, у вас был бы блокпакет. Но вы согласились на трехстороннюю сделку. Почему?
— Во-первых, мне очень нравится иметь дело с президентом Glencore Айваном Глазенбергом. Во-вторых, 22% в данном случае несильно отличаются от 25%. Это не сделка по поглощению. Это сделка по слиянию. Из этого вытекает ряд принципиальных особенностей. Мы будем участвовать в управлении объединенной компанией как акционеры — наш представитель возглавит совет директоров. Мы делегируем пропорциональное количество членов в совет директоров. Но наши менеджеры также будут назначены на некоторые ключевые посты. В объединенную компанию перейдет на работу Артем Волынец, нынешний первый вице-президент “Суала”, — думаю, на позицию стратегического директора. Коммерческим директором может стать глава проекта “Коми-Алюминий” Владимир Кремер. Полагаю, что наши лучшие специалисты из финансового и юридического блоков также перейдут в объединенную компанию.
— Нынешний президент “Русала” Александр Булыгин как глава объединенной компании вас полностью устраивает?
— Очень способный, талантливый и, что важно, горит желанием доказать и себе, и акционерам, и рынку, что он способен руководить такой компанией. Я не сомневаюсь, что он справится.
— Кроме президента “Суала” Брайана Гилбертсона решено уже, кто войдет в совет директоров объединенной компании с вашей стороны?
— Нет, этот вопрос пока открыт.
— То есть вы будете влиять на развитие компании не только через собрание акционеров...
— Наши акционерные интересы защищены, и мы имеем право влиять не только на стратегию развития компании. Соглашение предусматривает, что при возникновении конфликтов арбитрами в спорах будут независимые члены совета директоров. Без включения этого механизма нельзя уменьшить нашу долю, выпустить новые акции, заключить крупную сделку, взять крупный кредит, изменить устав как холдинга, так и входящих в него компаний. Состав будущего правления сформирован единогласным решением “Русала” и “Суала” из числа лучших топ-менеджеров обеих компаний. Ведь мы объединяемся, а не продаем долю. На продажу “Суала” “Русалу” мы бы не согласились.
— “Русал” платил огромные дивиденды. Объединенная компания будет поступать так же?
— Частью нашей договоренности является то, что 50% годовой прибыли объединенной компании будет идти на дивиденды.
— Что было самым трудным в этой сделке? Какие были основные противоречия?
— Подписание документов, конечно, не было простым процессом, но я думаю, что все наши трудности еще впереди. Успех сделки будет зависеть от того, насколько акционеры и топ-менеджмент выучатся понимать, что мы теперь единое целое, что нет больше “Русала” и “Суала”. Этот процесс будет непростым, как я знаю из опыта ТНК-ВР и из практики объединения активов с “Альфа-групп”. Наши новые партнеры также понимают, что это сложно. Поэтому мы приняли решение о создании специального координационного комитета, который я возглавлю. Он будет решать все текущие вопросы, связанные с интеграцией, в том числе кадровыми вопросами. У меня есть определенный опыт и понимание, как это должно быть построено.
— Правда ли, что на IPO объединенной компании настаивали именно вы и что Дерипаска был против?
— Безусловно, у Олега Владимировича есть доминанта в сторону оперирования “Русалом” как частной компанией. Но у нас не было какого-то большого противостояния “нет” или “да”. Мы пришли к единому мнению по размещению акций объединенной компании в ходе переговоров. Вообще, за последние два года наши с Олегом позиции стали намного ближе и, по крайней мере пока, у нас вполне получается находить общий язык.
— Почему размещение решено провести именно в течение полутора лет? И зачем вообще вам это размещение?
— Мы выбрали путь слияния, а в дальнейшем — IPO, потому что наши стратегические цели более масштабны. Мы хотим, создав эту компанию и воспользовавшись инструментом размещения акций, получить возможность дальнейшего поглощения и слияния с другими компаниями. Если бы мы оставались частной компанией, то кредитных денег нам бы хватило на исполнение наших инвестиционных проектов. Но если мы хотим сделать сделку с компанией, которая сопоставима по стоимости с нашей или чуть меньше, например слиться или поглотить компанию стоимостью $15 млрд, то под эту сделку кредиты привлечь уже трудно. Будучи публичными, мы можем оплатить такую сделку акциями. Если все будет хорошо, то мы можем разместиться и в течение года, а партнеры смогут продавать свои акции во время размещения пропорционально имеющимся у них долям — для создания ликвидности.
— По условиям сделки в течение пяти лет партнеры не смогут продавать свои акции сторонним покупателям. А внутри акционеров “Суала” выкуп долей друг друга остается возможным?
— Да, остается. Кстати, кроме того, ряд ограничений на продажу акций третьим лицам снимется после выхода акций объединенной компании на биржу.
— Опцион “русская рулетка” этой сделкой случайно не предусмотрен?
— Нет.
— Британские СМИ писали, что нынешний президент “Суала” Брайан Гилбертсон получит большой бонус по итогам этой сделки. Вы его брали как раз для того, чтобы он заключил такую сделку, как эта. Значит, он свою задачу выполнил и справился?
— Я думаю, г-н Гилбертсон не обидится, если я скажу, что эта сделка больше лежала в плоскости договоренностей между акционерами “Русала” и “Суала”. Если бы мы пошли по пути IPO, то его задачей было бы общаться с инвесторами, искать дальнейшие пути для слияния и поглощений. Он хорошо умеет это делать, и я надеюсь, что он сделает это для нашей объединенной компании. Пока никакого специального бонуса за нынешнюю сделку ему не обещано — он будет премирован, как и все, кто с нашей стороны участвовал в подготовке сделки.
— Что будет с вашим бизнесом, который не входит в эту сделку?
— Посуда, прокатный дивизион, машиностроение, кабельный бизнес, “Энергопром” — во все эти бизнесы мы продолжаем верить и продавать их не собираемся. Ими продолжат управлять акционеры “Суала”.
— Ваши металлургические проекты в ЮАР могут быть внесены в объединенную компанию?
— Об этом пока говорить преждевременно. Но идея создания многопродуктовой компании на базе алюминиевого холдинга реальна, если партнеры убедятся в необходимости расширения такого бизнеса. Но пока компания, которую мы создаем, будет развиваться в секторе производства первичного алюминия и глинозема. Хотя мы и внесли активы, связанные с производством фольги.
— Подписанный договор оставляет возможность выхода из сделки?
— Сделка сейчас зависит только от регулирующих органов. Мы должны получить разрешение антимонопольных ведомств у нас и в Европе. У нас есть заключение юристов, что на пути этой сделки не может быть никаких препятствий.
— Название компании кто придумал?
— Это было коллективное творчество. Но Объединенная компания “Российский алюминий” — рабочее название, которое еще может поменяться. К моменту закрытия сделки мы определимся окончательно.
— Технически будет создана новая компания, которой будет переданы активы? Где она будет зарегистрирована?
— Да, это будет новая компания. Но вопрос с окончательной структурой новой компании и другие детали пока не решены.
О КОМПАНИИ
“Суал” (Сибирско-Уральская алюминиевая компания) — второй по величине в России производитель алюминия. В 2005 г. произвел 1,05 млн т алюминия. Выручка в 2005 г. составила $2,7 млрд (в 2004 г. — $2,3 млрд), EBITDA — $600 млн ($400 млн). Бенефициары — Виктор Вексельберг, Леонард Блаватник и их партнеры: Владимир Кремер, Евгений Ольховик и Игорь Гринберг.
Текст: Юлия Федоринова
Впервые опубликовано: “Ведомости” [2]
Фото: М.Стулов