Вчера в Беслане на процессе по обвинению трех бывших руководителей Правобережного РОВД в преступной халатности, повлекшей массовую гибель людей, были допрошены семь потерпевших. Рассказывая о событиях в бесланской школе #1, они утверждали, что боевики заранее занесли в нее оружие, что взрывать бомбы боевики собирались только после того, как у них закончатся боеприпасы, а первый взрыв в школе стал следствием атаки штурмовавших.
Учитель начальных классов бесланской средней школы #2 Ирина Габисова, у которой во время теракта погибли сын-первоклассник и свекровь, заступилась за обвиняемого Мирослава Айдарова. По ее словам, за две недели его пребывания на посту начальника Правобережного РОВД в работе районной милиции наметились положительные сдвиги.
– Я очень отрицательно отношусь к нашей милиции. Но к Айдарову у меня претензий нет,– заявила госпожа Габисова.
Она рассказала, что Мирослав Айдаров начал наводить порядок в работе Правобережного РОВД. По вечерам проводились обязательные построения, а женщин-милиционеров обязывали находиться на службе в форме.
– Его (Айдарова) подчиненные удивлялись требовательности нового начальника. Я не люблю нашу милицию. Мне противно ходить на суды, но сегодня я пришла из-за него. Моему погибшему ребенку никто не помог, но все же я решила помочь ему (Айдарову.– Ъ) словом. Он здесь (на скамье подсудимых.– Ъ) не должен сидеть. Мне кажется, что это подстава,– эмоционально говорила потерпевшая Габисова.
Она рассказала, что 1 сентября 2004 года в средней школе #2, так же как и в школе #1, дежурил лишь один милиционер. Потерпевшая Габисова также отметила, что после 25 августа 2004 года на протяжении трех дней ходила в 1-ю школу, чтобы встретиться с учителем своего сына, но никого не могла там застать.
– Учителя своего сына я так и не узнала. А из всего педагогического состава лишь пять-семь человек приходили в эти дни на работу, хотя 25 августа у всех должен был закончиться отпуск. Тогда-то я и обратила внимание на незнакомых мне мужчин, которые не были задействованы в ремонтных работах, проводимых в школе,– отметила Ирина Габисова.
– Скажите, школа должна была известить милицию о переносе начала линейки? – поинтересовался подсудимый Айдаров.
– Не должна, а обязана была! – ответила потерпевшая Габисова.
Престарелая Аза Цахилова, на иждивении которой после смерти дочери и зятя осталось пятеро детей, рассказала на суде, что видела, как боевики доставали из-под пола оружие, в частности гранатомет. Она также утверждала, что первый взрыв в спортзале раздался после выстрела с улицы.
– Наша милиция только себя охраняет и ждет взятки. Она не должным образом выполняла свои обязанности,– заявила потерпевшая Замесова.
Погибшую дочь потерпевшие Замесовы узнали по волосам, а вместо сына сначала похоронили чужого ребенка.
– Сколько милиционеров должны были охранять школу? – поинтересовался у женщины Мирослав Айдаров.
– Даже если бы они были втроем, то хотя бы еще один ребенок мог бы убежать из школы,– не задумываясь, ответила потерпевшая Замесова.
У сотрудника ДПС Алика Дзгоева в заложниках были обе дочери, одна из них погибла. Он нес боевое дежурство на так называемом Черменском посту, расположенном на административной границе с Ингушетией. Милиционер Дзгоев не стал обвинять своих коллег в халатности, отметив при этом, что после нападения боевиков на Ингушетию в июне 2004 года телетайпограммы о возможных терактах приходили постоянно.
Людмила Дзгоева в заложники попала с двумя дочерьми. Она вспоминала трагические события в деталях. По ее словам, боевики окружили школьную линейку со всех сторон, и когда старшая дочь попыталась убежать через прилегающие к спортзалу гаражи, там ее встретил боевик.
– Когда нас загнали в школу, там нас уже встречали боевики, который стояли возле каждого класса. Сначала нас заставили подняться в крайний кабинет второго этажа. Один из боевиков поблагодарил нас, сказав, что это учебная тревога,– вспоминала госпожа Дзгоева.
До августа 2004 года она работала в средней школе #1 техничкой. По ее словам, среди боевиков она узнала мужчину лет сорока, который летом ремонтировал кабинет математики.
– В спортзале я сидела рядом с учителем рисования Руденок (она погибла 3 сентября.– Ъ), которая среди боевиков также узнала парня, который ремонтировал ее класс. Он постоянно смотрел на нее, а она побаивалась и постоянно отворачивалась,– рассказала Людмила Дзгоева.
Она также сказала, что впоследствии на опознании не обнаружила четырех-пяти боевиков. По ее словам, среди убитых боевиков не было трупа главаря банды Хучбарова, у которого "борода была другой формы".
– Среди террористов было двое рыжих, одного из них на опознании я так и не увидела. Среди трупов не было боевика со шрамом и боевика в жилетке. На второй день после прихода Руслана Аушева он обнимался с другими террористами так, как будто прощался. После этого я его больше не видела,– отметила потерпевшая Дзгоева.
Женщина утверждала, что террористы заранее завезли оружие в школу. По ее словам, учитель труда Михайлов видел, как они доставали оружие из библиотеки и актового зала.
– Я не думаю, что кто-то из нас выйдет отсюда живым, говорил нам Михайлов. Но в то же время террористы не собирались взрывать школу. Они говорили, что если будет штурм, то запасов боеприпасов хватит, чтобы отстреливаться несколько дней. А взрывчатка будет приведена в действие только тогда, когда закончатся боеприпасы,– сказала госпожа Дзгоева.
Она уверена, что первый взрыв в школе был спровоцирован не боевиками. Сначала она увидела за окном вспышку от взрыва, а затем на головы заложников посыпалась штукатурка и "что-то горячее, которое сильно обжигало".
– Сколько, по-вашему, было боевиков в школе? – поинтересовался подсудимый Айдаров.
– Как минимум 50,– ответила женщина.– В халатности нужно винить не только бывших руководителей Правобережного РОВД, но и их начальников. Частично и мы сами виноваты в случившемся – не надо было им (милиционерам.– Ъ) взятки давать.
ВАДИМ ТОХСЫРОВ
Впервые опубликовано: http://www.kommersant.ru/doc.html?docId=663522