Творческий полёт березниковского авиастроителя

Текст: Елена Лодыгина

В домашнем ангаре Владимира Будалина «приземлились» более тысячи самолетов и вертолетов. Все их экс-летчик собрал своими руками, и теперь они поблескивают новыми фюзеляжами в лучах весеннего солнца.

НАС НЕ ДОГОНИШЬ
Увлекся авиамоделированием Владимир Александрович еще в 1974 году. В 2006 году прочитал о математике Цыганове, который сумел составить коллекцию из 900 авиамоделей, прославившую его на всю страну, и решил покорить его рекорд. И первое, что сделал, чтобы догнать математика, купил ту же модель самолета, плюс ускорил процесс сборки. Собрал один самолет, второй… Чтобы не ошибиться в подсчетах, начал вести книгу учета, в который скрупулезно записывает каждую свою модель и этапы ее «строительства». Каждый самолет имеет свой «бортовой» номер. В журнале Будалина нынче уже 1043 модели – чуть меньше, чем у математика Цыганова, у которого в 2011 году было 1100.

ТРИ МЕТРА НАД УРОВНЕМ НЕБА
О полетах и самолетах Владимир Александрович мечтал с детства. Мальчишкой бегал на летном поле, раскидывая руки в стороны и издавая глухой рокот наподобие истребителя, совершающего срочную посадку. Этих посадок в его жизни было немало. Самая первая – в два года, запомнившаяся на всю жизнь.

– Отец смастерил бумажный самолетик и пустил его по комнате полетать, а наша квартира была на втором этаже, окно было открыто. Я бегал за самолетом, а когда его потоком свежего воздуха увлекло на улицу, я вслед за ним из окна и выпал, – вспоминает Будалин. Чего ему стоил тот «полет» и как он вообще умудрился после него выжить, Владимир Александрович не помнит, но тягу к полетам та незапланированная посадка у него не отбила.

В 1977 закончил Омское летное училище гражданской авиации. 29 лет Владимир Будалин отработал за штурвалом разных самолетов, в том числе Ан-2, Ан-24. Большую часть вылетов сделал из березниковского аэропорта, с которым у него связано немало воспоминаний.
– У нас такой случай был. Раньше ведь небольшие авиационные суда не отапливались, – рассказывает он. – Вот и летим мы как-то зимой, ближе к Березникам уже подлетаем, чувствую, что наш самолет как-то припадать стал то на один бок, то на другой. Кренит и кренит. Командир самолета говорит мне, ну-ка сходи, погляди, что это там такое. Выхожу я в пассажирский салон, а там пляска. Пассажиры, замерзнув, ноги решили согреть, летку-еньку отплясывают, да так лихо, что весь салон ходуном ходит, а самолет в разные стороны мотает.

В ТЕСНОТЕ ДА НЕ В ОБИДЕ
Моделями самолетов, вертолетов и космических аппаратов заполнены многочисленные полки и потолок в его квартире. В один прекрасный момент встала проблема с размещением: даже небольшим моделям самолетов «приземлиться» оказалось невозможно.

– Жена как-то уехала на курорт «Ключи», и я быстрехонько свои суда наметил к потолку, – заговорщицки рассказывает мне Будалин. – Трос натянул, оставалось их только подвесить, как тут благоверная возвращается и с порога: «Что это такое ты под потолком натянул? Неужели белье развешивать так высоко собрался?». Я, застигнутый врасплох, давай ей объяснять: мол, накануне по всем телеканалам передали, что в Соликамске землетрясение ожидается, вот потолки сегодня весь день укрепляю, чтобы на нас не обрушились. Но она меня разом раскусила.

Жена, конечно, сдалась и согласилась выделить потолок для самолетов. А дочь вышила ему на день рождения картинку самолета с пилотом. Правда, места в ангаре для него не нашлось.

С НЕБЕС НА ЗЕМЛЮ
С тех пор Будалин не распыляется: конструирует и собирает самолеты потихонечку. Они каким-то чудодейственным образом растворяются в недрах квартиры, занимая свое «законное» место. Прекратить выпуск новых самолетов бывший летчик уже не может, ведь авиамодели – это все, что осталось у него от полетов. Десять лет назад аэропорт закрыли и летчик Будалин теперь не летает, живет земными заботами: работа, дом, дети, внуки. Но в небо, ввысь его тянет по-прежнему. И вот когда склеивает он новый самолет, красит его и ставит подсохнуть, то мечтает увидеть, как бы он взлетел, расправив свое «оперение» и умчался в высь. Ведь в любом полете, пусть даже творческом, это мгновение – самое волшебное.