Замуж любой ценой

Текст: Наталья Радулова

Некоторые женщины стремятся в брак, как кубинцы в Майами.

"Украинские социологи пришли к ужасному выводу,— Дима даже отставил свой латте, придвинул ноутбук поближе, откашлялся и почти закричал: — Я так и знал! Смотри, украинские социологи пришли к ужасному выводу..." Парочка, сидящая за соседним столиком, стала на нас оглядываться. Я виновато улыбнулась им. "Что? — стал оглядываться и Дима.— Ты меня слушаешь или нет?"

Он снова откашлялся. "Еще раз произнесешь словосочетание "украинские социологи", и я откушу тебе голову",— на всякий случай предупредила я. Родственник не смутился и даже, по-моему, не услышал. "Оказывается, Наташа, женщины следят за собой только, чтобы понравиться мужчине. Как только красавица вырывает у мужчины согласие жениться, то тут же превращается в гадкую утку".

Он зачитал мне данные соцопросов, проведенных с помощью какой-то косметической фирмы: "После обработки анкет выяснилось, что после замужества 80 процентов женщин все меньше и меньше внимания уделяют своей внешности". А потом стал доказывать, что у женщин после свадьбы энтузиазм пропадает в принципе: "Вы не только перестаете ноги брить регулярно. Вы перестаете быть милыми. Очаровательными. Ласковыми. Послушными".

Я понимала, что Дима говорит сейчас о своей жене, а не обо всем женском роде вообще. Его Татьяна стремилась замуж так, как кубинцы стремятся на своих нелегальных суденышках к американскому берегу. Есть в США такой закон: жителя Кубы, правдами или неправдами пробравшегося в страну, направляют за американским гражданством. Если лодку с нелегалами остановят в океане, то всех депортируют. Но если нога кубинца коснулась американской земли, то никто его задерживать уже не имеет права.

Вот и Татьяна думала, что замужество — это все, конец путешествия. Так уж ее научили бабушки, тетушки, мама и сестры, которые твердили, что девушка должна выйти замуж любой ценой. Костьми лечь, но свой штамп хоть разок получить. И Татьяна старалась, притворялась, качала пресс и лицемерила. "Я не знал, что у нее характер! — горевал Димка уже через полгода после свадьбы.— Она такой мегерой оказалась. Попросил ее погладить рубашку, а она: "Я тебе что, служанка?" Но ведь гладила раньше! Целый год до свадьбы гладила, дома надевала туфельки на каблучках, хохотала над моими анекдотами. Теперь сидит в халате и шлепанцах, чавкает своими шоколадками и говорит, что шутки у меня дурацкие. Вот что с вами, бабами, замужество делает".

Дима еще что-то мне зачитывал о коварстве женщин. Я, подперев рукой щеку, смотрела на него и думала о Татьяне. Как же ей тяжело, наверное, было скакать на своих каблучках после полного рабочего дня еще и дома. Как у нее болели ноги. Как у нее раскалывалась голова от Димкиных анекдотов, они у него действительно дурацкие. Как же сильно ей хотелось уже доплыть до этого берега и упасть без сил: "Все, я сделала это". И как же ошарашен сейчас сам Димка, фанат украинских социологов, весь год любивший девушку, которой в природе быть не может.