Требуется Горбачёв

Ломать зашедший в тупик олигархический госкапитализм и строить государство современного типа – таков смысл советов правительственных экспертов. Драматизм ситуации в том, что эти предписания некому исполнять, хотя загнивание старой системы очевидно уже для всех, включая первых лиц.

Новая версия «Стратегии-2020» делалась официальными экспертами правительства по приказу главы этого правительства и под руководством высокопоставленных экономистов, самим же премьером Путиным и назначенных. Тем сильнее впечатляют выводы предварительного варианта этой «Стратегии», спешно законченного на днях и переданного на апробацию в профильные ведомства.

При всей аккуратности выражений, по существу эти выводы совпадают или почти совпадают с идеями, в последнее время излагавшимися тоже окологосударственными, но более радикально настроенными специалистами.

В таких документах, скажем, как доклады Юргенса – Гонтмахера из ИНСОРа или Белановского – Дмитриева из ЦСР. По правде сказать, очевидны и точки соприкосновения с манифестами экспертов совсем уже несистемных, обличающих существующие порядки, не выбирая выражений и по всему фронту.

Хотя составители «Стратегии-2020» почти не касались некоторых тем, особенно дорогих сердцу влиятельного заказчика, например неподъемной программы перевооружений, их диагноз, если не по интонациям, то по своей сути, чрезвычайно суров: система, сооруженная в нулевые годы, нежизнеспособна как таковая и подлежит не косметическому ремонту, а замене.

Она не работает и работать не будет. Со всеми своими окостенелыми атрибутами – с вертикалью, ручным управлением, нефтяным паразитизмом и олигархической спаянностью верхушки, она несовместима ни с развитием новой экономики, ни с творческой деятельностью людей, ни с внедрением современных стандартов жизни – и в мире XXI века смотрится как гигантский заповедник архаики.

Практически полное единодушие на этот счет всего разноликого сообщества экспертов впечатляет ничуть не меньше, чем растущее недовольство системой снизу, признаки которого постоянно множатся.

Вызов, перед которым оказалась страна, все больше напоминает ситуацию середины 80-х годов, когда советская система тоже увязла в глубоком тупике и множились предупреждения о близости ее развала, и этот факт уже более или менее осознавался даже геронтократами из Политбюро.

Только поэтому они и сделали тогда ставку на Горбачева: ведь среди них он был единственным, готовым взяться за перестройку системы сверху.

Сегодня, по многим признакам, российский руководящий круг, включая и самого Путина, тоже начал догадываться, что завел страну не туда и что надо бы как-то развернуться к переменам. Да и нынешний наш административно-командный капитализм, при всем своем сходстве с советским социализмом, все-таки более податлив к реформированию. И рецепты, предлагаемые сегодня специалистами, куда более грамотны и реалистичны, чем проекты экспертов 80-х.

Но нет главного. Наверху не видно сейчас того, что у кремлевских старцев нашлось даже тогда, – воли к переменам.

История Горбачева запечатлелась в умах российского истеблишмента в качестве примера того, как поступать ни в коем случае не следует: начал все переделывать и потерял державу и власть. До мысли о том, что если бы все оставил как есть, то все равно потерял бы и то и другое, они никак не дозреют.

И уж тем более трудно дозреть до понимания необходимости не просто перемен, а таких перемен, которые, как назло, восстанавливают именно то, что в нулевые годы те же первые лица так азартно ломали, да еще и преподносили народу эту свою разрушительную работу в качестве чего-то разумного, доброго и вечного.

Ломали независимость судов, а теперь выясняется, что без нее не идут инвестиции, не работает экономика, да и граждане, кто подинамичнее, просто бегут из страны. Громили местное самоуправление, обличая его как заповедник криминала, а теперь слышат, что криминала стало еще больше; а без выборного самоуправления общество существовать не может. Отучали предпринимателей от любых самостоятельных решений, а оказалось, что дрессированные бизнесмены, кроме вытягивания казенных денег, больше ни к чему не приспособлены. Делили богатства страны между своими, объясняя, что это самые бескорыстные и надежные государственники, а теперь слышат, что образ жизни этих людей вызывает в широких массах негодование, а результаты их хозяйственной деятельности плачевны.

Даже и высшему руководству, с его лукавыми источниками информации, с его малодостоверной и искаженной картиной действительности, вполне по силам догадаться, что система в тупике. Не такой уж это секрет, раз о нем знают все, а приглашенные начальством специалисты решаются сказать заказчикам об этом вслух.

И даже вроде бы понятно, что делать. Но делать нет ни воли, ни желания. Бюрократическая машина готова пропустить через себя любые проекты и предложения и выдать на выходе очередную бессмыслицу, упакованную в ворох очередных цветистых обещаний.

Драматизм положения в том, что система дожевывает последние свои ресурсы, на глазах у всех идет трещинами, картины позднесоветской эпохи одна за другой встают перед глазами, все всё понимают, но менять систему сверху некому.

Там не видно никого, кто имел бы волю и смелость принять на себя ответственность и возглавить строительство современного общественного порядка. Система, которую верхи построили с таким усердием, оказалась ловушкой для них же. Они парализованы страхом перед переменами, поскольку подозревают, что перемены лишат их всего. О том, чего их лишит отказ от перемен, там, похоже, стараются не думать.