Ну, давайте тогда запретим кактусы

К начальнику березниковского отдела Управления Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков по Пермскому краю меня погнало возмущение. Да сколько ж можно! В какую аптеку ни зайдёшь – почти обязательно увидишь покупающего тропикамид молодого человека (тропикамид– глазные капли, наркоманы его используют для усиления эйфории, вызывает быстрое и сильное привыкание, разрушает организм за считанные месяцы).

Ещё по осени город был усеян оранжевыми упаковками из-под тропикамида, а теперь вроде нет. Секрет прост. Знакомая, зашедшая в аптеку купить памперсы для дочки и за пять минут пребывания там наблюдавшая три пары молодых людей, покупавших тропикамид, заметила, что теперь аптекари продают их без упаковок. И без рецепта…

Надо как-то действовать. Но как? Об этом мы и беседуем с полковником наркополиции Игорем Кожокару.

– Игорь Михайлович, что нужно сделать, чтобы этот препарат – тропикамид – отнесли к наркотикам? Чтобы его не продавали просто так, свободно?
– Встречный вопрос: а зачем? Зачем это делать? Вы думаете, молодёжь не найдёт, чем уколоться? Запретим тропикамид, они начнут изготавливать дезоморфин из тетралгина, запретим тетралгин – они будут изготавливать из другого препарата. Того не будет – вспомнят, что есть клей «Момент» и начнут нюхать его. Что теперь, и «Момент» по рецептам продавать? Не надо ситуацию доводить до абсурда. Мне так кажется.

– Но это же просто какая-то эпидемия. Молодые люди «подсаживаются» на этот тропикамид, а печень от него в таких дозах разрушается очень быстро.
– У нас есть перечень наркотических сильнодействующих веществ, который утверждён постановлением Правительства РФ, и оборот которых ограничен законом. Понимаете, мы работаем в рамках закона и не имеем права выходить за его рамки. Мы все знаем, как в Нижнем Тагиле занимались лечением наркоманов и чем это закончилось. Они преступили закон. У нас есть законодатели, они принимают решения. Конечно, медики и фармацевты должны ответственно подходить к выпуску и реализации этих препаратов, над ними тоже есть контроль внутри их ведомств.

Что говорить о тропикамиде! Ко мне как-то пришёл корреспондент и спрашивает: а вы знаете, что есть кактусы, от которых дуреют? Я говорю, да, знаю. Он говорит: и как мы с ними боремся? Что вы смеётесь? Вы приблизительно такой же вопрос задали.

– Я знаю, что вы не боретесь, это не входит в сферу ваших полномочий, потому что тропикамид не признан наркотиком. Я спросила, что сделать, чтобы его отнесли к психоактивным веществам, как это остановить…
– Это вопрос к законодателям, а не к нам.

– Игорь Михайлович, по вашей оценке, в Березниках в последние годы растёт употребление наркотиков?
– Я думаю, что оно стабилизировалось. Остаётся на прежнем уровне. Будем так говорить: ситуация стабильно тяжёлая. Сейчас у нас основной наркопотребитель в возрасте около 30-ти лет. То есть от 25-ти до 40 лет (те, которые не умерли). Можете на кладбище съездить и посмотреть, там как в учебнике: дата рождения – дата смерти.

– Ну, там же не написано, от чего умер.
– Но там есть возраст, и можно сделать хотя бы косвенные выводы, от чего вдруг в таком молодом возрасте человек умирает. Если не героин, то что? Плохая экология?

– Как вы считаете, какую часть наркотиков, ввозимых в Березники, вашему подразделению удаётся изъять? Насколько эффективна работа наркополиции?
– Будь я на вашем месте, я никогда бы такой вопрос не задал. Потому что в первую очередь нас должна интересовать наркотизация населения, насколько люди хотят потреблять ПАВ (психоактивные вещества), а не сколько ввезли сюда и сколько перехватили. У нас в аптеках полно препаратов, и привозят их сюда вполне легально. В каждом доме по аптеке, а в некоторых и по две. У нас не запрещено продавать болеутоляющие кодеиносодержащие препараты, а из них изготавливают наркотические средства. Если героина не будет, человек, если захочет, изготовит дезоморфин из доступных препаратов. Не хватит денег на них – купит тот же дешёвый тропикамид и употребит его. Он всё равно найдёт, от чего одуреть. Тот же клей «Момент», бензин…
Вопрос в том, зачем человек употребляет ПАВ. Вот вы зачем употребляете психоактивные вещества?

– Я не употребляю.
– Что, и ни пива, ни водки, ни шампанского в новый год?

– Ну, по праздникам бывает.
– А зачем?

– Чтобы веселее было...
– Это я спрашиваю, чтобы дать понять: вы никогда не поймёте наркомана. Он живёт в другом мире. Моменты, когда он здесь, когда возвращается, – это когда он начинает искать наркотики, и у него одна мысль: уйти, уйти от этой реальности. Он там живёт, не здесь. А по поводу оценки нашей деятельности: есть формальные критерии оценки подразделения, по рейтинговым преступлениям и прочее. Березниковский отдел ФСКН всегда занимает первое место в крае – по нагрузке, по работе, по выявлению и раскрытию преступлений, по направлению дел в суд. Если этот вопрос вас интересует…

– Примерные цифры: сколько вы изымаете наркотиков в год?
– Изъятие наркотиков – это, в том числе, оперативная удача. Можно, допустим, единовременно изъять 100 кг героина или других наркотиков. Но это на ситуацию в целом не влияет никоим образом. Я помню, в позапрошлом году изъяли более 250 кг героина, которые были поставлены в Пермский край. И знаете, на розничные и оптовые цены героина это вообще никак не повлияло. Все риски при перевозке уже заложены в рентабельность, все потери окупаются, есть спрос – довезут…

– Что нужно поменять, чтобы переломить эту «стабильно тяжёлую» ситуацию в Березниках?
– Это не у нас в городе, это во всей стране нужно менять. Я включаю телевизор, и на протяжении многих лет слышу: сотрудники милиции разогнали притон проституток, накрыли подпольное казино, арестовали наркодилера, – каждый день! Мы каждый день всё это слышим – и ничего не меняется! Почему никто не задаёт вопрос, почему по федеральным телеканалам ежедневно идёт скрытая реклама психоактивных веществ?

– Я-то хочу всё-таки понять, может быть, есть смысл создать в Березниках какую-то общественную организацию, или координационный орган из всех заинтересованных структур – горздрава, милиции, молодёжных организаций, чтобы сосредоточить усилия. Но поможет ли это?
– Борьба с наркотиками нас, наше государство, затронула где-то лет 20 назад. И на протяжении 20 лет используются одни и те же методы работы, мы каждый год их усиливаем и углубляем. Усиливаем и углубляем, и это происходит из года в год. Но в государстве нет доктрины по противодействию этой наркоагрессии, хотя это и не столько наркоагрессия, сколько внутренняя болезнь общества в целом.

– Нет, это наркоагрессия, я считаю. Потому что в нашей юности просто не было предложения, никто не приглашал «попробовать» наркотик.
– Вы из города Березники?

– Да.
– Сколько в вашем детстве было пионерлагерей возле города? А сейчас? А сколько было клубов по месту жительства? Бесплатных спортивных секций, кружков? А сейчас? И если вы, и я, потому что я себя никоим образом не отделяю, наше поколение, повернулись к молодёжи тем местом, где спина теряет своё гордое название, то смешно теперь задаваться вопросом: что ж такое случилось?

– А что делать-то?
– Повернуться к ним лицом, повернуться! Молодёжь должна быть занята, должна быть доктрина развития, должна быть идеология, причём всё это в комплексе. А мы вырываем части и пытаемся – межведомственными комиссиями и прочим, какие-то антинаркотические лекции проводить, рассказывать, как плохо употреблять наркотики. Но если подросткам говорят, что это плохо, среди них обязательно найдётся кто-то, кто решит проверить, может, наоборот, хорошо?
Должны быть общие усилия всех – государства, общества, школы и семьи…