Осуждённых бьют для профилактики

22 мая «ПН» сообщили: пермские правозащитники обратились в прикамское следственное управление Следственного комитета (СУ СК) с письмом, в котором говорилось о двух преступлениях в ныробском ОИК – объединении исправительных колоний. По поводу одного из преступлений пришёл ответ: пострадавший написал объяснительную, где сказал, что таковым себя не считает. «Упал сам», – объяснили корреспонденту нашей газеты следователи.

Сегодня мы подробнее рассказываем о письмах, которые Пермский региональный правозащитный центр (ПРПЦ) написал в СУ СК, а также о других жалобах, которые пришли правозащитникам. Все они – анонимны, поэтому мы намеренно не упоминаем фамилии предполагаемых пострадавших.

УМЕР ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ
Первая история случилась 6 апреля. В те дни правозащитники были в Ныробе с инспекцией.

Ныробское ОИК-11 состоит из нескольких исправительных колоний. В одной из них есть транзитно-пересылочный пункт (ТПП) и ЕПКТ – единое помещение камерного типа. «На пересылке (в ТПП – авт.) мы обошли все камеры, – вспоминает юрист ПРПЦ Мария Гащенко. – Каждую дверь открывал сам начальник ОИК. Он спрашивал, есть ли у кого-то жалобы. Осуждённые отвечали, что всё хорошо».

Потом инспекторы зашли в ЕПКТ. На двери каждой камеры здесь написаны фамилия, имя и отчество «сидящих». «Но внутри одной одиночной камеры никого не было», – отмечает Гащенко, хотя ФИО последнего «сидельца» остались. На удивлённый вопрос правозащитников сотрудники учреждения ответили, что «зека» «перевели в другое место, а стереть фамилию забыли».

Утром следующего дня пермские гости проводили консультацию для желающих. «Мы потребовали пригласить туда и «исчезнувшего» «зека», – говорит Мария. Осуждённый рассказал, что «была команда всем рот закрыть». «Его же, не захотевшего молчать, перед нашим приездом спрятали в подвал, – вспоминает разговор с мужчиной Гащенко. – Поэтому мы и не увидели его в камере. В подвале он просидел целые сутки без еды».

На консультацию пришли и осуждённые из местной больницы. «Одним из них был человек по фамилии Онянов (скрывать её уже нет смысла – авт.), – вспоминает Мария. – Он болел туберкулёзом. Мужчина рассказал, что его, больного, против всех правил выписали из больницы и отправили в другое исправучреждение. В дороге ему стало плохо, и его вернули обратно. Сетовал и на то, что администрация ОИК не освобождает его в связи с болезнью».

В начале мая правозащитники узнали, что Онянов парализован, не может ходить. «Тогда администрация неожиданно захотела освободить его условно-досрочно, – отмечает юрист ПРПЦ. – 7 мая за ним приехала жена и увезла его в «вольную» больницу». 9 мая Онянов умер.

Получить объяснения по этому поводу, а также о спрятанном в подвале осуждённом, правозащитникам не удалось. В следующий раз они решили жаловаться в СУ СК.

«УПАЛ САМ». И ТАК – ВОСЕМЬ РАЗ?
Другой случай не заставил себя ждать. «7 мая в ТПП пришёл новый этап (этап – «партия» осуждённых – авт.), – отмечает Гащенко. – Один из молодых людей был единственным, кого везли из ИТК общего режима заключения».

Его завели в прогулочный дворик. «Другие осуждённые из числа хозобслуги повалили человека на землю и избили. Сломали челюсть и несколько рёбер. Потом его поместили в одиночную камеру и велели… переодеться, так как он был грязный». По словам Гащенко, избитый осуждённый пробыл там до утра, а вернее – до того момента, когда камеры с обходом посетил сотрудник санчасти».

Ныробское ОИК находится «в ведомстве» Чердынского межрайонного следственного отдела СУ СК. Письмо из ПРПЦ, где сообщается об этом преступлении, сюда ещё не «спустили». Зато в межрайонном отделе уже провели проверку по другой жалобе правозащитников. В ней говорится что «несколько человек в форменной одежде осуждённых» потребовали у пострадавшего «выполнения хозяйственных работ». Когда пострадавший отказался, его избили.

После этого молодому человеку не оказывали медицинскую помощь. «Чтобы хоть как-то обратить на себя внимание врачей, он порезал себе горло и живот», – заключает Гащенко.

В интервью «ПН» руководитель следственного отдела Алексей Чудинов отметил, что со всех лиц, указанных в письме из ПРПЦ, были взяты объяснительные. «Человек, который назван пострадавшим, отрицает, что у него были конфликты с другими осуждёнными. Он объяснил, что упал сам». В итоге в возбуждении уголовного дела Чудинов отказал.

Служебную проверку по запросу «ПН» провело и прикамское управление Федеральной службы исполнения наказаний. Нам ответили: «Физическая сила и спецсредства со стороны сотрудников администрации ОИК-11 <…> не применялись. Конфликты между осуждёнными не установлены».

«КРАСНЫЙ ЛЕБЕДЬ» ХУЖЕ «БЕЛОГО»
По мнению правозащитников, Ныроб относится к «красной» зоне: «Фактически здесь «заправляет» администрация учреждения. Но делает она это руками «погонял» – осуждённых-завхозов, которые, наделены почти теми же полномочиями, что и младшие инспекторы». Сами осуждённые называют это место «Красным лебедем».

В ПРПЦ отмечают, что жалобы на условия содержания в ныробском ОИК к ним поступают регулярно. «Особенно – на обращение с теми, кто приходит туда этапом, – отмечает директор правозащитного центра Сергей Исаев. – Возможно, таким образом человеку с самого попадания в эту систему дают понять: высунешься – будет ещё хуже.

Подобные проблемы, отмечает Исаев, раньше были и в знаменитой соликамской колонии «Белый лебедь»: «Но после многочисленных общественных проверок ситуация там изменилась к лучшему. Чего пока нельзя сказать о Ныробе».

То, что в Соликамске «значительно лучше», чем в Ныробе, и что в северном посёлке «прописывают» – бьют – тех, кого только-только привезли в ОИК, подтвердил и Сергей Рожков. Журналиста из Туапсе, который сам шёл этапом на юг России, мы встретили в колонии «Белый лебедь». Никто не спорит, что «сидельцы» любят жаловаться «по поводу и без». Но почему тогда из Соликамска жалоб почти нет, а из Ныроба они идут «пачками»?

В запросе в прикамское управление ФСИН мы не только просили прокомментировать письма ПРПЦ, но и спрашивали о том, как ведомство оценивает ситуацию в ныробском ОИК в целом. Этот вопрос почему-то остался без ответа. Добавим, в судьбу осуждённых, за исключением умершего Онянова, сотрудники прокуратуры ещё могут вмешаться. И, скорее всего, это необходимо сделать.

Текст: Михаил Данилович, «Пермские новости» [2]
Илл. из архива «Иной газеты»