О победе бюрократии в судах

Президентский законопроект, отменяющий выборность председателя Конституционного суда, привлёк гораздо меньше внимания, чем следовало бы. Превалирующей эмоцией оказалось недоумение: с чего это они? У всякого решения власти есть настоящие причины — и есть публичные обоснования. У обсуждаемой новации на первый взгляд не было ни того ни другого. Выбирали 19 судей КС председателя из самих себя; никого не трогали: за всё последнее время острейшей темой из жизни КС были бодания вокруг его переезда в Петербург. И вдруг — на тебе, давай теперь назначать председателя по представлению президента голосованием Совфеда, гарантированно одобряющего любую бумажку, где стоят правильные подписи. Что это означает и к чему приведёт? Приведёт это, на мой взгляд, к большому худу, а что означает — давайте разберёмся.Сколько-нибудь веских публичных обоснований новшества как не было, так и нет. Не считать же таковым «необходимость унифицировать порядок формирования всех трёх высших судов России». Председатель КС возглавляет как первый среди равных полторы дюжины высококлассных юристов. Председатель Верховного или Высшего арбитражного суда стоит на верхушке пирамиды, в которой сотни судов, тысячи разных во всех отношениях судей и огромный аппарат. Наделение их полномочиями так же нуждается в унификации, как наделение полномочиями капитанов авианосца — и футбольной команды. Будто для симметрии, новость не вызвала и внятной критики. Так — в основном дежурные, без души, восклицания о всепожирающей «вертикали власти»; по сути — практически ничего. Вспоминая, что КС особенно значим в дни больших волнений, когда он может оказаться единственной опорой легитимности, пылко настроенные оппозиционеры радовались: а, забоялись кремлёвские! Чуют надвигающиеся волны народного гнева! Менее пылкие критики, указывая на более пылких, спрашивали у власти: вы этого, что ли, добивались? Зачем порождать ощущение близкой бури, когда никакой бури нет?

С тем бы новация и прошла — по поводу её судьбы в Думе едва ли стоит волноваться. Но тут, словно инициаторам проекта шуму показалось слишком мало, с некоторой задержкой пошли разъяснения истинного смысла обсуждаемой новости. Преобладали по-разному сформулированные признания: президент хочет большей управляемости КС — очень уж, мол, резво стал тот наращивать своё влияние. Эту не слишком легальную мысль можно ведь высказать и сравнительно культурно. Например, так: «Президент заинтересован в высокой степени предсказуемости поведения суда… Это дополнительная страховка, призванная исключить превращение КС в политического игрока». В таком аргументе заметна примесь саморазоблачения власти, что хорошо для правдоподобия. По одному этому многие поверили, что соль новации как раз в усилении контроля над собранием юридических небожителей, вердикты которых оспаривать не дозволяется. Между тем аргумент это слабый: «дополнительная страховка» тут будет невелика. Все 19 судей КС пользуются равными правами. И председатель — хоть назначенный, хоть какой — имеет точно такой же один голос, как все остальные. Безусловно, отнятие у судей права выбрать своего главу (а в случае необходимости и сместить его, что не менее важно) станет весьма доходчивым намёком на то, кто в доме хозяин. Но среди сильных юристов дураки не водятся; умных же людей можно осведомлять о подобных вещах и менее шумным способом.

Услышали мы доводы и другого знакомого типа: «Это укрепляет верховный статус президента»; «Президент усиливает свою позицию в тандеме» — и тому подобное. Тоже неубедительно. У нас, как известно, даже не президентское, а сверхпрезидентское государственное устройство. Полномочий, уже данных президенту Конституцией, столько, что не очень понятно, куда его статус ещё укреплять. Беседы же о динамике позиций в тандеме вообще следует считать произведениями околовластного фольклора и ничем иным; нахождение в любой из них реального содержания — очень маловероятно.

А теперь — о настоящем, на мой взгляд, смысле события. В последние месяцы — в рамках работы по обещанной президентом Медведевым судебной реформе — возобновились обсуждения поправок в законы о статусе судей и об органах судейского сообщества. Среди обсуждавшихся новаций был и переход к выборности председателей всех судов России — и арбитражных, и общей юрисдикции — из числа судей данного суда, притом не более чем на один срок подряд. В экспертном, да и в судейском сообществе возражений против этой идеи уже не было. Понимая политическую сторону вопроса, эксперты готовы были не предлагать немедленной выборности глав ВС и ВАС — да она для начала и не нужна. Переход к выборности всех прочих председателей означал бы гигантский шаг к независимости суда — потому, что сегодня главным, а на практике обычно и единственным ограничителем независимости судьи стала его прямая и многосторонняя зависимость от назначенного «сверху» председателя, который сам фактически и судьёй-то уже не является. Именно он раздаёт дела нужным судьям, именно он диктует судье, как рассматривать данное дело, — и так далее. Сделав председателей выборными и безоговорочно сменяемыми (а ещё бы лучше — и сократив их полномочия) мы бы открыли дорогу к практической независимости суда. Не сделав этого шага, мы делаем неотвратимой дальнейшую утрату судейской независимости.

Восьмого мая президент подал поправки в два названные закона, не содержащие остро необходимой новации. А чтобы размечтавшиеся идеалисты не питали беспочвенных надежд на какой-нибудь следующий заход, в нынешний пакет демонстративно включён сигнал: единственный в России председатель суда, до сих пор избиравшийся, более избираться не будет — что уж говорить о других. Это надолго. Как минимум очень надолго, а возможно, и навсегда. Теперь этот сигнал разъясняют, чтобы уж все всё поняли.

Поддерживаю. Понять должны все. Не будет выборности председателей — не будет улучшения работы судов. Не будет его — не будет сколько-нибудь заметных сдвигов во множестве самых разных областей, от борьбы с коррупцией или рейдерством — до общественного климата. При таких ставках вопрос о том, кто будет следующим главой КС, Зорькин или — кого там называют знающие люди, Кропачёва? — кто-то иной, выглядит несколько второстепенным.

Текст: Александр Привалов [2], научный редактор журнала «Эксперт»
Илл. из архива «Иной газеты»