Магия точных цифр

К концу 2008 года тягостные судебные марафоны по спорам, связанным с федеральными выборами, наконец завершились, да и сами споры между политиками потихоньку сошли на нет. Лидеры партий, дежурно повозмущавшись, пришли к выводу, что волеизъявление состоялось и в целом соответствует предпочтениям россиян. Однако набившая оскомину тема легитимности выборов неожиданно получила продолжение.

В последние недели свет увидели несколько книг о фальсификации выборов. Сначала в прошлом близкий к обитателям Кремля времен 1990-х годов ЦПК «Никколо М» издал совместную работу Андрея Бузина и Аркадия Любарева «Преступление без наказания: административные технологии федеральных выборов 2007–2008 годов», содержащую математическое доказательства фальсификаций. Затем в игру включились и западные исследователи: журнал «Коммерсант Власть» анонсировал выход коллективной работы в издательстве Кембриджского университета на ту же тему. Согласованность сроков выхода и совпадение используемых методик сами по себе примечательны.

Конечно, отрицать возможность административных злоупотреблений и фальсификаций в масштабе всей страны никто, включая организаторов выборов, не берется: страна большая, в выборах задействованы сотни тысяч людей, а подхалимы и карьеристы, желающие угодить начальству и исправить пару цифр в протоколах, всегда найдутся. Вопрос в том, являются ли результаты нарушений статистически значимыми или нет.

В обоих изданиях метод расчета построен на нескольких нехитрых допущениях, взятых за исходные основания построения математической модели. Допущение первое: в зависимости от роста явки пропорционально растет и доля голосов, поданных за каждого из кандидатов. Если при росте явки рост голосов происходит только за одного кандидата – возможны фальсификации. Тезис, многократно опровергнутый политической практикой, ибо любое изменение в проценте явки есть изменение в соотношении политических сил.

Политтехнологи давно овладели методиками точечного повышения градуса политической активности в необходимых для поддержки электоральных срезах и используют явку как рычаг для изменения баланса в предвыборном раскладе. Мотивируя своих сторонников к участию в выборах (или, напротив, убеждая их, что выборы нечестные, а потому их голос ничего не решает), участники выборов сами увеличивают или снижают предвыборные шансы. Ведь электорат, принадлежащий к различным социальным группам и политическим силам, проявляет различную же степень активности.Григорий Кертман, социолог, начальник отдела фонда «Общественное мнение»:
«Искусство политика и политтехнолога заключается в том, чтобы максимально привлечь на выборы свой электорат, при этом не активизируя электорат политических противников. Так, у Жириновского в 1993 году в течение трех недель до выборов электорат вырос в 10 раз. Причина — ему удалось привлечь на свою сторону часть «молчаливого большинства» и этим увеличить явку своих сторонников и в целом по стране. Что никак не сказалось на увеличении явки сторонников Гайдара или Явлинского.
Черты политической культуры в российских регионах различаются очень ощутимо. Любой сторонний наблюдатель поймет разницу между национальными республиками Поволжья, Приморским краем и Москвой. Отрицать политическую дифференциацию регионов невозможно. Иначе как быть с «красным поясом», долгое время существовавшим на политической карте страны?
В любой стране, даже с давними демократическими традициями, время от времени происходит изменение электоральных предпочтений в регионах. Если, например, штаты американского Юга в свое время были безраздельной вотчиной Демократической партии, то теперь там стали выигрывать республиканцы. Если следовать логике сторонников подобных математических моделей, то властям США нужно искать гигантские объемы годами длящихся фальсификаций». Но самая трудная задача – решить принципиальный вопрос: зазывать или нет на выборы «молчаливое большинство», которое в массе своей может быть как протестным, так и поддерживающим власть? На выборах 2007–2008 годов эта задача была решена удачно: например, на президентских выборах уровень явки избирателей и доли голосов за Д.А. Медведева росли практически параллельно.

Допущения второе и третье: переток голосов от одной политической силы к другой происходит по общей для всей страны модели; на основной массе участков уровень явки должен приближаться к уровню в целом по стране, а доли участков с пониженной и повышенной явкой должны быть примерно равны. Все эти предположения можно было бы принять, если бы избиратели представляли собой однородную массу. Однако это не так. В каждом регионе по факту своя структура мотивации участия в голосовании и электорального выбора. Так, во многих национальных регионах солидарное голосование за одну партию по партийным спискам позволяет обеспечить либо увеличить представительство региона во власти (и, соответственно, легально защищать свои интересы через уважаемых земляков). Напротив, для москвичей этот мотив не является доминирующим.

Средняя величина явки результата по региону и стране, в сущности, есть пресловутая «средняя температура по палате и по больнице», то есть фикция. В действительности она варьируется в зависимости от конкретного места проживания, экономического благополучия и социально-демографического состава населения. Например, недавно на примере 25 российских регионов доказано, что традиционно на селе явка выше, а политические предпочтения более однородные, чем в городах. Соответственно, в силу указанных факторов даже в одном городе голосующие на соседних участках жители продемонстрируют различную явку и различные же электоральные симпатии.Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМа:
«Любые математические методики, предполагающие подход к корпусу избирателей как к гомогенной массе, в корне ошибочны. Ибо игнорируют политическую картину России как общества с многообразием региональных политических культур. Предполагать, что избиратель будет одинаково голосовать в Чечне и Ненецком автономном округе, абсурдно.
Изменения в уровне явки обычно связаны со специфическими обстоятельствами, меняющими политическую температуру в регионе или стране в целом. Изменение явки — всегда реакция на новых кандидатов, новые политические тренды и реалии. И, как правило, эти обстоятельства имеют четко обозначенный вектор, делающий такое повышение не пропорциональным, но диспропорциональным в отношении шансов кандидатов, участвующих в выборах». На явку избирателей влияет множество факторов, находящихся не только вне модели математического анализа, но подчас и вне политики. Скажем, в день голосования на сельский участок приехала автолавка — и явка побила рекорды. В силу транспортных условий и природных факторов различна доступность избирательных участков (например, в Сочи и на Таймыре). Наконец, участки неодинаковы по числу избирателей (до 1000, от 1000 до 2000, более 2000). Естественно, каждый голос на них имеет разный вес в процентном отношении.

В общем, объяснение различий электоральной статистики фальсификациями выглядит несостоятельным и «притянутым за уши». Ибо математическая модель, построенная на ложных социальных посылках, недоказанных предположениях, взятых за аксиомы, заведомо не может выдать адекватной картины. Зато способна дать запрограммированный ответ о наличии фальсификаций – в силу нестыковок между реальностью и исходными постулатами в воображении авторов.

В сущности, сами авторы ничего принципиально нового не изобрели: они лишь использовали так называемую «гипотезу Собянина—Суховольского» о том, что рост явки пропорционально повышает долю голосов каждого из кандидатов. Последняя была популярна в 1990–1994 годах, когда партии были в зачаточном состоянии, а в мажоритарных округах во множестве соревновались кандидаты из «новых русских», «крепких хозяйственников» и «братанов», чьи программы подчас были неотличимы. Потом о ее существовании какое-то время не вспоминали, дальнейшие наработки в этом направлении были свернуты. Но реанимация именно сегодня, к годовщине выборов, полузабытой гипотезы пятнадцатилетней давности отнюдь не кажется случайной. Лев Гудков, директор «Левада-Центра»:
– При повышении явки на выборах голоса распределяются пропорционально между партиями?
– Нет, конечно. Потому что поддержка разных партий различна и зависит от того, как избиратель представляет себе шансы своей партии. Условно говоря, электорат либеральных партий на выборах 2007 года, в общем, не голосовал. Он ушел, поскольку понимал, что их кандидаты не имеют шансов.
– Верно ли, что низкая явка более выгодна партиям «идеологическим», со стойким электоратом, к примеру КПРФ, а не партиям, чей избиратель велик числом, но более равнодушный?
– У КПРФ очень устойчивый электорат, дисциплинированный, консервативный, даже в определенной степени инерционный, поэтому он аккуратно являлся. В принципе, у них максимальная мобилизованность электората. Проблемы сокращения поддержки, не считая административного давления, объясняются просто демографическими причинами.
– Если явка на выборах повышается, это не значит, что автоматически голосование становится более разнообразным?
– Нет, конечно, нет. Наоборот. Никакой прямой зависимости не было. На заре политконсалтинга в условиях дефицита опыта ведения предвыборных кампаний возникла мода на использование методов точных наук в прогнозных оценках поведения избирателей. Спрос родил предложение: и многие фирмы стали предлагать клиентам свои услуги. Качество адаптации методик оставляло желать лучшего, и, когда «формализованные» прогнозы и сценарии раз за разом стали обнаруживать свою несостоятельность, их творцы потихоньку стали вытесняться с рынка электорального консалтинга. Похоже, теперь они возвращаются в новом качестве — уже как толкователи порочности чужих побед. Кто их нынешний заказчик — догадаться несложно. Ведь у всякой власти есть недоброжелатели, а математические модели являются последним доводом в пользу ее нелегитимности.

Тем более удобным, что логика обвинений вообще не требует конкретных фактов, их заменяет магия цифр. Действует она завораживающе… Как движение шарика между наперстками в цепких и опытных пальцах «кидалы».

Текст: Марат Седов, Профиль [2]
Специально для «Иной газеты»
Илл. из архива