Церковь очень хочет в школу

В данной рубрике публикуются любые свободные мнения на любую тему без цензуры и при минимальной орфографической правке. Мнения авторов могут не совпадать. Дискуссия приветствуется. Письма в рубрику «Свободная трибуна» принимаются через контактную форму сайта [3].

Данный текст является ответом на открытое письмо Епископа Пермского и Соликамского Иринарха. См.: Кто с толерантностью к нам придёт... [4]

Хотите знать, что такое современное российское православие – почитайте епископа Иринарха. Наверное, это ещё не православный фундаментализм, но очень интересно.

Поводом для обращения епископа Иринарха «ко всем согражданам и руководителям» стали две «научно-практические конференции», проводимые в краевой библиотеке и посвящённые толерантности. Поэтому, сначала о толерантности в России.

Есть в нашей стране такой феномен «политическая мода» - это то, о чём политику, чиновнику, интеллигентному человеку можно сколько угодно говорить, когда говорить не о чем. Была у нас мода на «демократию», на «правовое государство», на «права человека», заканчивается мода на «гражданское общество», и вот дошла до чиновников, а от них и до церковников мода на «толерантность». Россией подписаны соответствующие международные конвенции, запущены всякие государственные программы, кто-то даже умудряется преподавать «толерантность» в школах. Тысячи государственных, муниципальных и общественных организаций кормятся на «толерантности» из российского и всяких западных бюджетов. В общем, обычное дело. Лет пять-семь назад что-то подобное творилось с «гражданским обществом».

Толерантность – это формальная терпимость к чужим, инаковым, к любой инаковости, инакомыслию, инакобытию. Толерантность - именно формальная терпимость, терпимость «от рассудка», т.е. не «от души», не «от сердца» (что верно подметил епископ Иринарх), а от общепринятых публичных правил. Толерантность – это терпимость не лично, а социально обусловленная. И, конечно, толерантность – это продукт западной гражданской культуры. В Европе и Америке «быть толерантным» входит в «джентльменский набор» добропорядочного гражданина. Публичная толерантность – это прилично, это «так принято», «так положено», чтобы считаться нормальным уважаемым членом общества. Подобные общественные конвенции формируются и поддерживаются общественным мнением, опирающимся на развитую гражданскую публичность (эмансипированные СМИ и гражданские организации), и при условии, что это общественное мнение существует в либеральной мировоззренческой рамке. Понятно, что ни такой рамки, ни такого общественного мнения в сегодняшней России нет. Поэтому и пропаганда толерантности у нас выглядит «седлом на корове» и, как правило, оставляет чувство неловкости.

Мне приходилось бывать на разных мероприятиях, посвященных толерантности, – точно знаю: ни российские взрослые, ни российские дети ни лучше, ни хуже от такого продвижения толерантности не становятся – ещё один скучный урок, еще один велиречивый семинар. Если нравится кому-то этим заниматься - имеют на это полное право. Для человека «просветительских профессий» это, как минимум, приработок в условиях кризиса и даже новые рабочие места. А есть и такие, кто искренне верит в успех миссии толерантности в России – тогда, тем более, пусть пробуют.

Ведь толерантность – хоть и странная у нас, но в некоторых местах вполне реальная гуманитарная практика, приносящая реальное добро реальным людям, по крайней мере, на Западе, по крайней мере, в эпоху его благополучия, а христианская проповедь «любви к ближнему», на которой настаивает Иринарх, как была прекрасной утопией, так прекрасной утопией и осталась, и нравов человеческих никогда не исправляла. Вот и епископ Иринарх с лёгкостью излил свой гнев на проповедников толерантности, большинство из которых - самые что ни на есть ему «ближние»: простые российские женщины - библиотекари да учителя, большинство из которых, по опыту общения знаю, православные христианки.

Проблема толерантности (как и других составляющих этого мировоззренческого феномена: мультикультурализма и политкорректности) в том, что подобные гражданские практики и взгляды работают на человеческое миролюбие и практический гуманизм лишь в благополучных, как у нас говорят, сытых обществах, способных делиться экономическими и политическими излишками даже с «чужими». А как что не так, как появятся реальные угрозы со стороны «чужих», так и толерантность засыхает. Достаточно посмотреть на сегодняшнюю Европу.

Но для епископа Иринарха толерантность - лишь повод, чтобы еще раз заявить о двух главных бедах русской православной церкви: в школу не пускают и протестанты наседают. Православная церковь рвётся в школу и панически боится духовной конкуренции, так боится, что даже безобидную суету чиновников и библиотекарей вокруг толерантности воспринимает исключительно в русле «протестантского заговора».

Видимо, из-за естественного своего мирского невежества (православная церковь как была, так и остается самым архаичным и самым социально не укоренённым общественным институтом России) епископ Иринарх посчитал толерантность самым опасным для церкви видом светской духовности. Судя по открытому письму, он полагает, что именно проводящиеся «в школах нашей страны уроки толерантности» занимают место «Основ православной культуры». Дескать, разоблачит епископ Иринарх толерантность как протестантскую экспансию и проповедь греховности, уберёт из школ «уроки толерантности», и школа с обществом тут же возьмут из его рук «православную культуру». Ведь как могут дети оставаться без преподавания духовности. Как минимум, это наивно. Церковь в школу не пускают по другим причинам – просто потому, что она – Церковь.

Своим открытым письмом епископ Иринарх показал нам главное: сколь нетерпимыми, духовно агрессивными могут быть православные священники, попади они в школу. Сколь неразборчивыми могут они быть, добиваясь духовного господства: пермский епископ вздумал жаловаться властям на безобидные научно-практические конференции, обвинил любителей толерантности в посягательстве на «национальную и государственную безопасность», а для большей убедительности ввёл и новый термин: «духовная безопасность» (может быть, он только для меня новый, но всё равно абсурдный). Сколь интеллектуально изворотливыми и демагогичными могут быть деятели православной церкви в борьбе за паству: чтобы придать нужный смысл слову «толерантность», епископ Иринарх вспомнил и дословный латинский перевод, и смысл этого термина в фармакологии, а за основу толкования и вовсе взял какую-то анонимную цитату из неназванного источника.

А в завершении своего психолингвистического введения епископ, как и положено в искусстве демагогии, все довёл до абсурда: обвинил любителей толерантности в «попытке привития нашему народу приемлемости порока… в стремлении зарабатывать на людских пороках и слабостях через игровые клубы, автоматы, казино, через ночные клубы, порноиндустрию, наркоманию». В общем, епископ Пермский и Соликамский применил все классические приёмы некорректного спора и агрессивной пропаганды. Так хочется в школу?!

Любую церковь не следует пускать в школу потому же, почему не следует туда пускать любую политическую партию.

Как известно, у религий много функций. Духовно заблудших и неразвитых – религии награждают долгожданным смыслом. Для слабых религии - утешение. Для сильных религии всегда были источником власти и денег.

Зачем приходит в школу политик? Какие бы правильные и важные вещи он ни говорил, в конечном счёте, он приходит за электоратом. Зачем приходит в школу священник? Говоря о добром и вечном, в конечном счёте, он приходит за паствой. Электорат, покупая у политика политическую идеологию, приносит ему власть и деньги. Паства, покупая у священника религиозную идеологию, приносит ему те же власть и деньги. Чем больше за политиком электората, тем больше у него власти и денег. Чем больше у священника паствы – тем больше у него того же.

Но их много, религий и партий. Они делят людей, соперничают, дерутся, устраняют конкурентов. Вон как епископ Иринарх сражается с «неверными» в своем открытом письме: обо всём забывает в мирской суете под названием конкуренция. Зачем школе эти страсти, эта суета по поводу духовной и политической власти, денег, влияния, подлинных и не подлинных идеалов? Что могут понять неокрепшие детские души в этом соревновании политических и духовных гордынь? Пусть лучше дети потом, когда вырастут, сами решат, кем быть обманутыми.

И последнее.

В своём открытом письме епископ Иринарх постоянно ссылается на свободу совести. Правильно ссылается. В выборе духовной позиции, философский постулат «свободы совести» глубже, богаче и креативнее политической идеологемы «толерантности».

Совесть человека свободна в том смысле, что каждый имеет право на свой список грехов – в этом суть свободы совести. Каждый имеет право на свои представления о добре и зле, о жизни и смерти, об истинном и ложном. Другое дело, что эти представления и эти списки у всех нас более или менее похожи, что и позволяет нам договариваться, иметь мораль, право и прочие полезные в человеческом общежитии вещи. Но наши представления о «главных смыслах» всегда должны быть современны. Духовная неадекватность месту-времени нарушает бытийный баланс, приводит к катаклизмам: личным и мировым.

Да, мистика общего места-времени жизни делает нас очень похожими, но не одинаковыми. Наша духовная неодинаковость позволяет обновляться и нашим духовным общепринятостям. Это как с естественным отбором: не будет мутаций – не будет и обновления, приспособления к вызовам среды. Для этого и нужна свобода совести, чтобы были возможны «духовные мутации», а с ними и духовное обновление. Духовность должна быть современной. Современность – это не мода, как думают религиозные деятели, современность – это укоренённость в сегодняшней жизни.

Епископ Иринарх, настаивая на свободе совести, противоречит ей каждым своим словом. Его открытое письмо переполнено духовной нетерпимостью, раздражением, еле скрываемой злостью. Он не считает возможным даже простого существования «толерантности», «протестантской этики» и прочих «мерзостей» на подведомственной ему территории и требует от властей принятия мер.

Меня, например, тоже очень не устраивает то, что шлёт миру в своём письме епископ Иринарх. На мой взгляд, его служение своей вере просто фанатично, а фанатизм опасен для окружающих. Для меня вообще любой священник – существо подозрительное (какой самонадеянностью, какой гордыней должен обладать взрослый человек, чтобы считать себя способным публично трактовать непостижимое сверхъестественное и предлагать свои услуги в качестве посредника между богом и человеком). Но мне, как человеку, не верящему ни одной из религий, и в голову не придёт мысль добиваться запрета религий (разве, что самых людоедских), закрытия церквей, запрещения проповедей, религиозных собраний, конференций.

Я знаю, что религии, к сожалению, нужны и полезны многим людям и только поэтому они достойны существовать, хотя и «опиум», конечно. В общем, всё старо, вольтерьянство, во всех смыслах, живо: «Мне отвратительно то, что вы пишете, но я бы отдал жизнь за то, чтобы вы могли писать дальше» (жизни бы, конечно, я не отдал, а при сегодняшних возможностях рекламы и пиара кое-что бы из особо человеконенавистнического и соблазнительного и подзапретил, но в остальном к Вольтеру присоединяюсь).

Епископ Иринарх очень бы облегчил себе жизнь, если бы понял, что Россия - не Иран и не Ирак с Палестиной – религиозным фанатизмом, даже в виде православного фундаментализма Россию не взять. Страна сыта фанатиками. Страна отдыхает от «единственно верных учений» и «подлинных ценностей».

Хотите духовно доминировать в России – будьте лучшими, идите на подвиги ради ближних (не на «духовные» – на нормальные подвиги), конкурируйте с себе подобными словом и делом, а не близостью к власть предержащим. Кстати, займитесь, наконец, игорным бизнесом, наркоманией, проституцией. Идите с проповедью туда, где живут эти пороки. Сколько можно воззвания-то писать, да церковное имущество по миру собирать.