Неуловимая держава

Это вам не самолет над Атлантикой развернуть. Признав Южную Осетию и Абхазию, Россия показала, что не боится новой холодной войны. «Мы жили в разных условиях, проживем и так», — говорит президент Медведев. Сегодняшняя Россия почти неуязвима: продавать нефть и газ можно и без дружбы с Западом. Другое дело — если желать большего. Внедрять нанотехнологии и строить школы MBA в осажденной крепости не получится. И Запад может полностью изолировать Россию. Если она сама этого захочет.

Всего неделя понадобилась, чтобы российская власть уценила собственные достижения. Партнерство с НАТО? «Если они пойдут на полный разрыв отношений, то для России ничего страшного не произойдет», — заявляет президент. ВТО, до которого, как казалось еще пару месяцев назад, рукой подать? «Никаких плюсов от членства в ВТО, если они вообще там есть, мы не видим, а нагрузку наша экономика несет большую» — это уже премьер Путин, как и положено, отвечающий за экономику. Даже за место в «большой восьмерке» Россия уже не так держится: в интервью CNN Путин рассуждает о неполноценности нынешнего формата G8, в котором не хватает Китая и Индии.

НЕТ ПРИЁМА
Понятно, что это попытка опередить Запад, грозящий Москве исключением или непринятием в заветные организации. Впрочем, и без формального исключения России политическая «семерка» уже восстановлена: министры иностранных дел семи стран на прошлой неделе осудили действия России в Грузии — и, естественно, без Сергея Лаврова. Вступить в ВТО не получится хотя бы потому, что Россия не успела договориться с Грузией — и похоже, уже этого не сделает. Пребывание за рамками ВТО можно считать упущенной выгодой, Минэкономразвития в свое время оценивало ее в $3-4 млрд в год, но ухудшения условий для российской экономики не будет. «Членство в ВТО не так существенно для России, потому что большинство стран и так не ставят барьеров на импорт энергоносителей», — уверена ведущий сотрудник вашингтонского Петерсоновского института международной экономики Кимберли Эллиотт. Совсем уж абстрактной угрозой можно считать отказ от принятия в ОЭСР — в этот клуб развитых экономик вступают ради престижа и обмена опытом.

Но может ли Запад пойти на более жесткие меры? В первый день осени на экстренном саммите в отношениях с Москвой разбирался ЕС. Единства среди европейских политиков нет. В минувший четверг французский министр иностранных дел Бернар Кушнер не исключил введения экономических санкций против России, но спустя несколько часов специально уточнил — это не французская инициатива. В пятницу высокопоставленный французский дипломат уже уверял Reuters, что ЕС пока не будет вводить санкций против России. Сторонниками жестких мер остаются бывшие участники соцлагеря, такие как Польша, Эстония и Латвия. Но они мало чем могут насолить Москве, а крупные европейские страны не склонны отказываться от выгодных проектов. Канцлер Германии Ангела Меркель, хотя и жестко критикует Россию, подчеркивает, что на судьбе газопровода «Северный поток» нынешний кризис не скажется. Министр нефтяной промышленности и энергетики Норвегии Терье Риис-Йохансен говорит то же самое про освоение вместе с «Газпромом» Штокмановского газового месторождения. Кстати, в этом проекте помимо норвежской StatoilHydro участвует и французская Total. «ЕС испытывает сейчас серьезные внутренние трудности, экономические перспективы не ясны — в этой ситуации затянуть пояса и наказать Россию? Исключено», — полагает директор Центра европейских исследований ГУ-ВШЭ Тимофей Бордачев.

России скорее стоит ждать дипломатических шагов со стороны Брюсселя, например замедления подготовки нового базового договора с ЕС. Можно затормозить переговоры о безвизовом режиме, но для решения этого вопроса в любом случае потребуется 15-20 лет, и паузу просто никто не заметит (статья писалась накануне саммита в Брюсселе, но предсказанный итог совпал с реальностью - Европа осудила, но без конкретных действий).

КУРЫ В ШАТТЛЕ
В Вашингтоне политических разногласий как раз нет, наказать Россию хотят и демократы и республиканцы. Сенатор Джозеф Байден в знак солидарности посетил Тбилиси, а через несколько дней стал кандидатом в вице-президенты в паре с Бараком Обамой. «Существует прочная межпартийная договоренность по поводу России», — объясняет Стивен Сестанович, отвечавший за отношения со странами бывшего СССР в администрации Клинтона. По его словам, даже «люди, которые испытывали положительные чувства к России, увидели ее в совершенно ином свете». В ближайшие пять лет, прогнозирует Сестанович, «российско-американские отношения скорее будут ухудшаться».

Но как именно поступить с Москвой? Если ЕС ссориться с Россией мешают слишком тесные экономические связи, то США — наоборот, слишком слабые. На ЕС приходится 52% внешнеторгового оборота России, а на Штаты — 3,9%. Серьезных санкций не придумаешь. Крупнейшие совместные проекты связаны с космосом и атомной промышленностью. В мае Россия и США подписали соглашение о расширении начиная с 2011 г. поставок российского урана на американский рынок. Теперь оно может быть отвергнуто конгрессом. Зато в космосе как раз США зависят от России. Шаттлы выработают свой ресурс к 2010 г., новые американские космические корабли должны быть запущены в 2015 г., а в промежутке летать придется на «Союзах». Джон Маккейн уже призвал Джорджа Буша продлить ресурс космических челноков, чтобы не попадать в унизительную зависимость от России.

Все призывы призывами, а вот от российских экономических санкций США уже пострадали. В минувший четверг на Нью-Йоркской фондовой бирже дешевели акции производителей мяса: акции Sanderson Farms Inc. упали на 2,5%, Tyson Foods потеряла 2,4%, а бумаги Smithfield Foods обвалились на 3,8%. Такова была реакция рынка на интервью Владимира Путина CNN, в котором он объявил о запрете 19 американским предприятиям ввозить в Россию курятину и предупреждении в адрес еще 29. Для аграрного лобби США это чувствительный удар: 30% экспорта мяса птицы приходится на Россию.

«Нация, которую бойкотируют, находится на грани капитуляции» — эти слова американского президента Вудро Вильсона любят цитировать сторонники экономических санкций.

«Нация, которую бойкотируют, находится на грани капитуляции» — эти слова американского президента Вудро Вильсона любят цитировать сторонники экономических санкций. Но Европа и США не могут сейчас ввести полноценную экономическую блокаду, указывает Кимберли Эллиотт. Она один из авторов работы*, где невысоко оценивается эффективность санкций, которые так любят США. Проанализировав 170 случаев применения санкций в XX в., авторы обнаружили, что большая часть из них оказывались неудачными. Например, попытки заставить то или иное государство прекратить военную операцию давали результат лишь в 20% ситуаций. Шанс на успех повышается, если жертва санкций и без того переживает кризис. Так получилось с Югославией: жесткие санкции, действовавшие в 1998-2001 гг., привели к отстранению от власти президента Милошевича. Но на российскую ситуацию пример не похож. «Перспектива санкций вряд ли изменит нынешнее поведение руководства России», — подводит итог Эллиотт. Но если так, то и начинать не стоит. И без пустых угроз у российских властей есть серьезный повод задуматься. Война еще больше ухудшила и без того неважный инвестиционный климат.

МЕДВЕЖЬЯ ВОЙНА
На третий день после признания Абхазии и Южной Осетии рейтинговое агентство Fitch предупредило об увеличении рисков для инвестиций в Россию. «У меня очередь стоит из представителей мировых инвестиционных банков, которые хотят обсудить, насколько изменились риски в России», — говорит главный экономист Сбербанка Ксения Юдаева. Как ни странно, похожие консультации приходится вести главе комитета Совета Федерации по международным делам Михаилу Маргелову. Он приехал в качестве гостя в Денвер на съезд Демократической партии США, а попал на закрытую телефонную конференцию с руководителями крупнейшего мирового инвестиционного банка, которые очень хотят понять, что же происходит в России. «Главное ощущение у них — не враждебность к нам, а удивление. Они хотят знать, что мы будем делать дальше, — описывает свои впечатления сенатор. — Впервые за долгие годы Россия не играет в чью-то игру, а сама конструирует ситуацию».

Война и ссора с Западом лишь одна из причин, по которым индекс РТС с начала лета потерял треть стоимости. Общим фоном остается распространяющийся из США финансовый кризис, но к нему добавляются местные особенности вроде скандалов вокруг ТНК-BP и «Мечела». Теперь еще и Грузия. «Российская банковская система уже подверглась удару: идет отток капитала, упал рынок, безусловно произойдет снижение прямых иностранных инвестиций», — прогнозирует Юдаева. Другое дело, что, когда так много плохих новостей, трудно выделить именно «грузинскую долю» в ценах и индексах. Частично сохранить привлекательность России помогают экспортные богатства. Минфин надеется, что к 2009 г. в Фонде национального благосостояния накопится более $100 млрд. Причем в отличие от неприкосновенного Резервного фонда эти деньги можно будет на 40% вкладывать в акции. Финансовый директор Siemens Джо Кезер на прошлой неделе заявил, что не возражал бы против прихода российского фонда в качестве инвестора в компанию. Какая уж тут международная изоляция?

Но совершенно ясно, что война не пройдет безболезненно. «Ситуация на мировых финансовых рынках довольно плохая, и ничего хорошего российским заемщикам там в ближайшее время не светит», — предупреждает Юдаева. Рисков больше, кредиты дороже, а значит, пойдет на спад инвестиционный бум в самой России — один из основных факторов быстрого экономического роста.

МОБИЛИЗОВАННЫЙ ВВП
Долгосрочные последствия кризиса могут оказаться самыми тяжелыми. Российская власть предлагает амбициозную стратегию развития до 2020 г., но нельзя достичь преобладания среднего класса в обществе или создать международный финансовый центр, не вовлекая страну в глобальную экономику. «В энергетике Россия больше нуждается в технологиях и консалтинге, чем в инвестициях», — напоминает Эллиотт из Петерсоновского института.

Да разве только в энергетике? В августе этого года НПО «Сатурн», разрабатывающее двигатель для самолета SuperJet, установило самый мощный для российского промышленного предприятия суперкомпьютер IBM. Если уж вспоминать холодную войну, то тогда такие покупки были невозможны. США вместе со своими союзниками еще в конце 1940-х гг. создали Координационный комитет по экспортному контролю (COCOM), который должен был помешать утечке технологий в Советский Союз. К примеру, в 1987 г. COCOM ввел санкции против японской компании Toshiba Machine Tool за то, что она продала в СССР партию станков, способных обрабатывать лопасти гребных винтов советских подводных лодок.

Сейчас такую систему никто восстанавливать не собирается, но проблемы будут. «Первое, по чему ударит осложнение отношений с Западом, — технологическое сотрудничество, обмен учеными и студентами», — уверен директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности США Николай Злобин. Необязательно что-то запрещать, сама атмосфера враждебности будет подталкивать к сокращению контактов и последующему отставанию России.

Президент Ассоциации независимых центров экономического анализа Александр Аузан вспоминает о сценариях развития России, сформулированных им вместе с группой экономистов. Худший для России, по мнению Аузана — «мобилизационный», он означает диктат власти в политике и экономике и конфликты с соседями. Идеальный — «модернизация», экономический рост, основанный на современных рыночных институтах. Но война — это «срыв модернизации». Внешнее давление делает мобилизационный сценарий развития наиболее вероятным. Впрочем, есть и выход — не поддаваться давлению. Если уж иногда и приходится воевать, это еще не значит, что надо ссориться со всем миром и самим рвать с ним связи. Хватит ли ума?

Текст: Андрей Злобин, SmartMoney [2]
Илл. из архива "Иной газеты"