Даёшь эмансипацию!

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Рубрика предназначена исключительно для чтения журналистов и тех, кто по непонятным причинам мечтает заняться этим ремеслом. За чтение рубрики иными лицами редакция ответственности не несёт. Редакция может вступать в переписку с читателями. Мнение авторов материалов может совпадать с мнением редакции. Все совпадения являются неслучайными. Подбор материалов для рубрики производится лично Андреем Лучниковым.

Недавно Ваш корреспондент поучаствовал в работе одного семинара – солидного по составу участников (от гражданских активистов и известных политиков Перми до столичных учёных и топ-менеджеров медиа-корпораций) и умудрённого по теме («Региональные СМИ: субъект или объект модернизации»?).

Помимо прочего интересного и не очень, важного и преходящего, о чём разговор отдельный, забавно было убедиться в том, что подавляющее большинство… не населения, нет, а, скажем так, топ-обывателей современной России, можно сказать, интеллектуалов, не работающих непосредственно в медиа-бизнесе, относятся к ней, к этой самой прессе, или имеют представление о ней такое же, как у самых простых, да даже и вовсе не отягощённых интеллектом обывателей. Представление это специального пересказа не требует – уважаемый читатель легко может сам его сформулировать или, если есть трудности с формулировками, заглянуть в соответствующую ветку Березниковского Форума [3]. Пресса продажная, некачественная, на потребу толпе, в угоду интересам, как скажут – так напишет и т.п.

Причём априори предполагается, что все эти, мягко говоря, неприглядные качества прессы (и, разумеется, журналистов, как неотъемлемого атрибута СМИ) заслуживают только осуждения. Возражения оказываются слабы и неубедительны, и не воспринимаются, да и возражать берутся немногие. Значительная часть самих работников прессы (это было видно и на семинаре, и очень заметно в Березниках) подобные представления, как минимум, не оспаривает, а нередко, кстати, и поддерживает. Кто личным примером, а кто и теоретически обосновывая, что иной раз выглядит этакой дерзостью преступника перед неопровержимыми уликами: «Да, я вор и тем горжусь!».

Нетрудно сообразить, насколько подобные представления вредят журналистике как профессии и медиа как бизнесу. И с точки зрения кадров, которые присоединяются к нашему цеху, и с точки зрения отношений с потребителями, и с точки зрения отношений с партнёрами, и даже с точки зрения влияния СМИ в обществе, как необходимого элемента медиа-бизнеса. Причём, судя даже по нашему Березниковскому Форуму [3], дискуссии по этому вопросу столь же бесконечны, сколь бесполезны – не убедить.

А надо. Хотя бы самих себя и для самих себя надо, чтобы видеть цель, иметь хотя бы идеологическое, моральное основание молчать, когда «дураки, не понимают», или возражать, когда «даёшь свободную прессу», или просто самому себе понимать, где какая грань, и уже в соответствии с этим делать наше ремесло, и отличать себя от тех, «коллег», которые… ну, сами понимаете. Надо. Но, чёрт побери, сложно.

Между тем сложности никакой нет. Достаточно просто спросить любого хулителя или обличителя пороков современной российской прессы: «Вы проституток осуждаете?» Не торопитесь, уважаемый читатель, с выводом, мол, всё понятно по вторую древнейшую. Просто: вы проституток осуждаете? Ответ здесь возможен только «да» или «нет», в зависимости от широты моральных воззрений собеседника, но нам этот ответ не столь важен. Потому что (особенно хорошо спросить того русо-туристо, который обликом орале и ответит «да») - второй вопрос должен звучать так: вы ко всем женщинам относитесь, как к проституткам? Собственно, такой же вопрос каждый журналист может (и, наверное, должен) адресовать и самому себе, но это уже для самоидентификации, определения своей собственной, персональной социальной роли в медиа-бизнесе.

Логика, надеюсь, понятна. Сексуальный подтекст подобной аналогии не имеет, кстати, ничего общего с пресловутым понятием о «второй древнейшей». Распространение названия вышедшего в 1950 году романа о журналистах (Robert Silvestre. The Second Oldest Profession) на характеристику всей нашей профессии сродни не менее популярному «весь мир – бардак, все бабы -…». Попробуйте-ка, уважаемый читатель, скажите своей жене или подруге, или матери, что она… поскольку есть такая поговорка. Ну, или вы, уважаемая читательница, скажите это про себя. Так что термин «вторая древнейшая» тут ни при чём, зато аналогии с сексуальным подтекстом оказываются более доходчивы, в силу того, что секс играет большую роль в жизни каждого человека.

Впрочем, можно сказать, что информация для человека, особенно в современном мире, необходима физически, даже физиологически так же, как секс, и, пожалуй, является такой же неотъемлемой частью человеческой жизни. И даже доставляет наслаждение, иногда даже сопоставимое. Причём следует иметь в виду, что речь идёт не о любой, а именно о публичной, массовой информации, распространяемой с помощью соответствующих Средств. Конечно, человек может получать информацию и без наших Средств, от друзей, от бабки на скамейке, в троллейбусе подслушал разговор, и это тоже, да, имеет место, словом, я газет не читаю, телевизор не смотрю. Но. Продолжая нашу аналогию, это не полноценная информация, а так… что-то типа «тихо сам с собою». Да, некоторым вполне достаточно, ну что тут можно поделать. Только посочувствовать.

Хотя и хочется побаловаться и просятся самые разнообразные красочные сравнения (ну, например, есть верные жёны и есть корпоративные издания, есть светские львицы и есть гламурные журналы, есть побрехушки и есть бульварные листки…), оставлю развитие аналогии на усмотрение уважаемого читателя. Потому что есть вопрос, который важно рассмотреть именно сейчас, именно в этой связи, именно для теоретического осознания современной ситуации в российской прессе.

Современная российская пресса и отношение к ней находятся сейчас в том же состоянии, в котором находились женщины до начала и в самом начале эмансипации. В состоянии угнетённом, порабощённом, со строго отведённым местом, жена да убоится мужа своего, Kuche-Kirche-Kinder, «законный брак – это форма проституции» (Фридрих Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства»). Конечно, муж – голова, а жена – шея, как хочет так и вертит, но на практике это оказывается слабое утешение.

Нынешнее отношение большинства – масс обывателей и топ-персонажей к прессе именно такое, потребительское, как обслуге, прислуге и всё такое. Даже у тех, кто признаёт за прессой право, осознаёт прессы значение, но подспудно, подсознательно всё равно: жена да убоится, держи жену в страхе и т.д. Кстати, в самой прессы то же: «за мужа завалюсь, всем насмеюсь, никого не боюсь». В этом состоит главная, психологическая причина обозначенного отношения к нашему цеху со стороны и отношения нашего цеха к самим себе. Адамово ребро.

И так было всегда, так изначально повелось, и только не надо мне вспоминать славные советские времена, когда статья в газете могла чего-то там, статьи в газете боялись и всё такое. В советские времена не было СМИ, это была не массовая информация, а массовая пропаганда (как, например, сейчас в Березниках – медиа-пул «Уралкалия»), или, если использовать нашу аналогию, способ не взаимоудовлетворяющего секса, а тотального изнасилования мозгов. И совершенно понятно расстройство бывших работников советской прессы по поводу нынешнего приниженного социального положения СМИ и их неэффективности – раньше-то в роли насильников выступали, а теперь «без мужа жена - всегда сирота». И совершенно понятно моральное неудовлетворение уралкалийных «журналистов» своим положением, несмотря на видимое финансовое благополучие, - одно дело, когда ты насилуешь, другое дело, когда тобой насилуют, засунут в тёмную, мокрую дыру и ворочают, как хотят…

И дикая зависть, даже ненависть уралкалийных СМИтов к некалийным журналистам вполне объяснима – так наложницы в гареме ненавидят свободных женщин и завидуют тем, кто вышел замуж по любви. И отношение топов к некалийным медиа тоже понятно, чужа жена – лебёдушка. И кадровый голод калийных же СМИ понятен - стужа да нужа, а лучше худого мужа. И даже неэффективность уралкалийного пула легко объяснима: пропаганда есть изнасилование мозгов, а изнасилование приятно только в эротических фантазиях. И то не всем. И т.д.

Впрочем, применение аналогии для понимания березниковской ситуации опять же оставлю на удовольствие уважаемого читателя. Есть ещё один вопрос. Самый простой: а что делать-то? В смысле, не пропаганде и с пропагандой, а прессе, журналистам что делать? С таким отношением к нам. С повсеместным, повальным, всеобщим отношением к прессе, аналогичным отношению к женщинам до эпохи исторического материализма. С этими «жена да убоится» и «горох, что красна девица, кто не пройдёт – щипнёт», с отношением как к ребру Адама. Что делать?

Как что? А как женщины добились равноправия, равновесия, равнозначия и политкорректности? Эмансипация – вот ответ. Всеобщая, тотальная эмансипация прессы. Сейчас важно это хотя бы понять, впрочем, поняв это, трудно не начать её делать. Понятно, что не все способны и захотят эмансипироваться или добиваться эмансипации, но и движение суфражисток было немногочисленно. Понятно, что реальная массовая эмансипация женщин (и только в западной цивилизации) произошла только, когда возникли объективные условия и женщина стала реальным субъектом экономики, но ведь и прессе ещё только предстоит стать экономической реальностью. И в конце концов, понимание направления, определение ориентира, определение цели, пусть и далёкой для всех, но вполне достижимой для каждого журналиста, для каждого СМИ в отдельности – это само по себе движение вперёд. Тем более, что не надо гадать, как и куда – женщины подали пример. И тем более, как в случае с эмансипацией женщин, эмансипация прессы неизбежна.

Словом, даёшь эмансипацию прессы, и пусть насильники рыдают.

Текст: Андрей Лучников
Фото из архива