Меж Великим Прощением и собственным терзанием

Священник Фёдор Куренков пришёл на встречу в мирской одежде и, по правде говоря, делиться своими взглядами не спешил. На вопросы отвечал нехотя, словно не особенно верил в то, что будет услышан и верно понят. Когда «прорваться» к нему всё-таки удалось, мне вдруг подумалось: «Он совсем не похож на батюшку. Скорее - на философа начала прошлого века: столько в его словах страсти глубоко верующего человека, столько несовременной жажды Правды и страдания о забытой человечеством Истине.

У ВХОДА В ХРАМ
Помню однажды летним вечером грозу, разразившуюся над Усольским островом. Ливень начался неожиданно, поднялся ветер. Капли летели, как стрелы – почти горизонтально. Вода в заливе у Никольского храма пенилась, а водяная пыль закручивались в такие вихри, которые бывают лишь зимой, в метель. Укрыться от разверзнувшегося неба было некуда. Только ты, одинокий и беззащитный человек, и хмурое торжественное небо. Казалось, Бог собирался смыть в лица земли всю приставшую к ней за последние десятилетия грязь, избавить её от бремени духовной и физической нечистоты.

Дождь хлестал людские тела, землю, воду… Рядом с Никольским храмом стоял высокий тополь с изъеденным глубокими морщинами стволом. Ветер трепал его зелёную шевелюру так, словно в сотый раз испытывал на прочность корни дерева, его жизнестойкость, его веру. Дождь с силой колотил по листьям, словно хотел сорвать их, унести куда-нибудь подальше. Тополь стоял, слегка наклонившись к входу в храм зелёной пышной кроной.

ВНЕШТАТНЫЙ ПАСТЫРЬ
Фёдор Геннадьевич Куренков родился в Перми. Окончил Пермский государственный институт культуры, где получил специальность «режиссёр театра». Ещё будучи студентом, понял, что с выбором жизненного пути ошибся. Однако несколько лет работал на пермском телевидении, а затем был редактором городской газеты. Потом, как он сам говорит, «ушёл в попы». Фёдор Геннадьевич не любит рассказывать о том, почему он 13 лет назад «пустил корни» у входа в храм. «Незачем», - коротко отвечает священник, который вообще говорит о себе вскользь, в качестве незначительного примечания.

Мы ходим с ним по аллеям парка, под грохочущими в тополиных кронах грозовыми облаками и говорим об оскудевшей в людских сердцах вере; о подмене евангельских истин в современной православной церкви; о российском кинематографе, который всё реже обращается к душе человеческой. Глядя на этого страстно жестикулирующего человека, с горящими глазами пастыря порицающего стяжательство священства, вспоминаешь подвижников российских – от протопопа Аввакума до Александра Солженицына. Людей, чей протест против укоренившегося зла вдохновлял на поступки во имя добра.

Фёдор Куренков отслужил три года в березниковской Церкви Иоанна Предтечи, прежде чем его изгнали за строптивость и непокорность. Случилось это не вчера – уж лет пять прошло.

- Вот вы говорите, что я - диссидент в церковной среде, - говорит отец Фёдор, широкими шагами меряя землю. – А я вам скажу, что мои взгляды сугубо традиционны. Я такой ортодокс ортодоксов, что нынешнее священство меня не терпит. Дело в том, что современные принципы существования нашей церкви – это не традиция. Церковь никогда так не жила!

Меня не устраивает в ней всё. Для начала я против денежных поборов. У нас в церкви безбожные цены! – это же оксюморон. При этом попы говорят: «Не думайте, что это большие цены. Наоборот, так и должно быть. Это вы должны нам столько жертвовать». Они говорят «должны», совершенно забыв о принципе добровольного пожертвования. Церковь Христова никогда не была горлохватом, это противоречит самому её духу!

Мы весь мир убеждаем, что православная церковь Руси бедная. При этом мы золотим купола, делаем евроремонты в церквях, мрамором дорогущим выстилаем полы. Да ещё дерём три шкуры с прихожан и сердимся, когда прихожане начинают роптать. Попробуйте хоть что-нибудь сказать в церкви по этому поводу, да вас заклюют, забьют, Причастия лишат!

В Евангелии Христос сказал юноше: «Раздай всё и иди за мной». А тебе, священник, он этого не сказал? Или ты считаешь, что Евангелие написано только для прихожан? Или ты считаешь, что ты уже выше этого Евангелия? Для начала воплотите Евангелие в жизнь, станьте живым воплощением Евангелия, и тогда вы сможете с полной уверенностью, смелостью и правом проповедовать и говорить: «Я так живу, и вы можете так жить!»

А пока священники этого права не имеют, потому что многие прихожане живут гораздо беднее, чем наш благочинный, который имеет три квартиры, приезжает к церкви на шикарной иномарке. Христос говорил, что богатому трудно войти в царство небесное, а его служитель говорит, что богатство – это благо. Вы думаете, люди этого богатства не видят? Видят! Только, они думают, что батюшки имеют право на всё, а осуждать их - грех. В этом парадокс нашего православного общества – безынициативного, бесхребетного, расслабленного.

Человек, который не соблюдает «корпоративных интересов»: не молчит, не соглашается жить по общепринятым законам – рано или поздно оказывается за бортом. Это негласное правило современного рационалистического общества. И православная церковь, видимо, живёт «по образу и подобию мира сего», по законам светских организаций. Если священнику совесть не позволяет крестить людей, в Бога не верующих, касса теряет доход. Если священник открыто обличает пороки служителей церкви, он становится неугодным церкви.

СЕМЯ, КОТОРОЕ ПРОРАСТЁТ
После того, как Фёдору Куренкову указали в церкви на дверь, он бороться за чистоту веры не перестал. Он уже написал несколько статей, среди которых «Похвала бедности» и «Цены в церкви». Их можно найти в Интернете и в подшивке городской газеты «Березники вечерние».

Отец Фёдор уже пять лет живёт «милостью Божьей и доброхотством людей» - служить в церковь его не берут. Отправлял прошение новому епископу – ответа так и не дождался.

- У меня шестеро детей… - уже тихо говорит Фёдор Куренков и поправляет рукой выбившуюся каштановую прядь волос. - Сначала рвался работать, но моя жена, которая, видимо, мудрее, меня останавливала: «Ничего, как-нибудь проживём. Пока ты метлой не машешь (а больше меня никуда, кроме как дворники, не примут), тебя воспринимают как священника, тебя уважают и к тебе приходят, просят тебя молиться. Как только ты станешь дворником, ты сразу превратишься в мужика с бородой и с метлой. Все скажут: «Он работает, значит, не несёт уже своего креста. Нашёл себе пропитание - смирился, отказался, сдался, и случилось предреченное тем самым моим злым гением, который сказал: «Ты подохнешь слесарем, а не попом».

Может, теперь моё предназначение – детей воспитывать? Из наших детей ни один не ходил в детский сад, я веду дом, всё домашнее хозяйство, готовлю, хожу за продуктами, гуляю с детьми. И так в течение многих лет. Мы совсем не тратим денег на одежду. Жена Наталья шьёт абсолютно всё – от трусов и до курток. Нам приносят вещи – «бэушные», конечно. Кое-что носим, кое-что – перешиваем.

Полгода назад Фёдор Геннадьевич организовал при Центральной библиотеке клуб интеллектуального кино. Он мечтал найти единомышленников, которые захотят вдумчиво смотреть отечественное и зарубежное кино 60-80-хх годов. В киноклубе обсуждались фильмы Тенгиза Абуладзе, Андрея Тарковского, Ингмара Бергмана. В планах были показы картин Ларисы Шепитько, Анатолия Эфроса, Ивана Дыховичного, Федерико Феллини, Ларса фон Триера и др. Однако денег на рекламу у Фёдора Куренкова не было, и, может быть, ещё поэтому желающих поговорить о христианских ценностях нашлось совсем не много. Клуб пришлось закрыть. Для ищущего, верующего в силу Слова человека молчание в ответ на призыв – испытание.

Размышляя об этом, я вспомнила фрагмент из фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублёв»: отлитый силами десятков людей огромный колокол подняли и повесили на опоры, начали раскачивать тяжёлый медный язык. Юноше, который руководил работой , эти секунды до начала звона казались вечностью. Что получится в итоге? Что вырастет из брошенного тобой на почву семени? Как отзовётся в сердцах твоё слово?

ВЫБРАТЬ ПУТЬ ХРИСТОВ
В тот летний вечер на Усольском острове, слушая удаляющиеся раскаты грома и глядя на тополь, который мужественно отстоял свою вечерню, я вдруг подумала: «Разве не это символ истинной веры - прорасти всеми своими корнями, одряхлеть, состариться - выстрадать своё право верить и о вере говорить».

В одной из своих статей Фёдор Куренков приводит цитату из трудов митрополита Антония Сурожского: «Вот подлинная мера пастырства: нежное, глубокое, вдумчивое, кровное соотношение; и оно кровное на самом деле, потому что мы действительно одна семья. Если мы пастыри, если мы священники во Христе, то мы должны пройти весь путь Христов в готовности так быть едиными и с заблудшей овцой, и с богооставленным, и с грешником, - со всяким человеком, чтобы, если нужно, пойти на ужас Гефсиманской ночи, пойти на ужас телесной смерти, пойти на ужас боголишённости… Если это не так, тогда вообще всё, что мы говорим о крещении, которое нас делает живыми членами живого Христова Тела, - ложь; если это не так, тогда то, что мы говорим о причащении Святых Таин, о приобщении Телу и Крови Христовым, - ложь».

…Снова прогремел гром, и ливень совершил очередную попытку омыть землю. Но в этот раз прятаться от дождя не хотелось.