Вещественные знаки невещественных отношений

Текст: Людмила Дмитриева

На встречу с читателями в Центральной городской библиотеке писательница Маргарита Хемлин пришла с видавшим виды сундучком, из которого на глазах изумленной публики стала деловито вынимать какие-то старые вещи. Народ ничего еще не понимал, но был уже заинтригован.

«Я УЖАСНАЯ СТАРЬЕВЩИЦА…»
Уже потом в Интернете я прочитала:
– Откуда вы черпаете материал для своих произведений? – спросили писательницу в одном из интервью.

Она ответила:
– Отовсюду. Я беру что хорошо лежит. Если что-то лежит плохо, я понимаю, что брать не стоит: это никто не укладывал бережно, в тайное местечко; не берег; швырнул как попало или пустил по ветру. И это летает в пространстве, любой может схватить, присвоить, расцветить. А толку? Но если что-то забыто где-то в глубине, о чем-то не сказано, недодуманоѕ Это мое. Бывает достаточно слова. Фотографии из старого альбома. Вышитой салфеточки или рушника. И начинает работать то, что наивные люди называют склонностью к писательству.

А в другом интервью писательница призналась: «Я ужасная старьевщица, потому что знаю, что вещи живые».

...Вещи из старого сундучка чудным образом вплетались в сюжетные повороты литературных произведений Маргариты Михайловны, о которых она рассказывала на встрече. Они то передавали аромат, запах времени, то возвращали читателя по кругу, давая пищу для размышлений, рождая неожиданные ассоциации.

ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД НА ЖИЗНЬ ЕЛИЗАВЕТЫ ФЕДОРОВНЫ
А начала она свою лекцию «Вещественные знаки невещественных отношений» с пересказа своей первой книги «Великая княгиня Елизавета Федоровна», написанной вместе с сестрой Аллой Цитриняк:

– К тому времени уже была написана прекрасная книга Любови Миллер «Святая мученица Елизавета». Но это особый жанр житийной литературы. Там живого человека нет. Нас же интересовало, как она свой жизненный путь прошла, ведь не была она с самого начала святой. Материал о ее земной жизни мы собирали по крупицам. Читали воспоминания князя Юсупова, княгини Шаховской, других людей ее круга. Узнав, что Елизавета Федоровна очень любила театр, ходила в театр-студию Немировича-Данченко, мы читали и его воспоминания… И из всех этих книг «выуживали» по два-три предложения.

...Наша книга – это история частного человека, частных отношений внутри семьи в переломные для России годы. Это наш личный взгляд на жизнь Елизаветы Федоровны, наша интерпретация. Для нас с сестрой, переживавшей тогда смерть мужа, а я свою личную драму, книга далась такой болью и стала спасением.

Не буду здесь подробно воспроизводить лекцию Маргариты Хемлин. Книгу лучше прочитать. Приведу только несколько моментов.

– Елизавета Федоровна была женой Великого князя Сергея Александровича Романова, генерал-губернатора Москвы. Лютеранка по вере своей, она принимает из любви к мужу православие, объясняя это необходимостью укрепить свою земную любовь. Это удивительно, что она, может быть, сама не осознавая того, стала думать о том, что земная любовь, любовь женщины из крови и плоти есть продолжение любви духовной. В свете злословили о ней, потому что о Сергее Александровиче ходили сплетни о его предосудительных приключениях, о связях со своими красавцами-адъютантами. Она не хотела об этом слышать. Елизавета Федоровна смогла существовать совершенно отдельно от двора, от слухов о самой себеѕ Чем могла закончиться судьба этого загадочного многоугольника, неизвестно, потому что случился 1905 год, и Великого князя убивают террористы. Разрывают на куски у Иверских ворот Кремля. И когда Елизавета Федоровна об этом узнает, она бежит из госпиталя (где с начала русско-японской войны работала сестрой милосердия) в одном платье, в снег и слякоть и собирает руками накровавом снегу останки мужа. Современники отмечают, что ее лицо в этот момент было таким спокойным и ясным, каким его не видели никогда.

После этого она, наделенная необычайным умением облегчать людям страдания, уходит из мирской жизни и организует православную Марфо-Мариинскую обитель, где в годы первой мировой войны и революции кормит, лечит, утешает. А потом был отказ от предложения влюбленного в нее немецкого кайзера Вильгельма тайно выехать из революционной России и гибель заживо в шахте в Алапаевске…

И тут в руках Маргариты Хемлин начинают оживать вещи из старинного сундучка.

– Это ножницы моей прабабушки, точно такие были в Марфо-Мариинской обители, ими резали бинты. А это коробок с духами «Любимый букет императрицы», выпущенными в 1913 году к 300-летию Дома Романовых. Их изобрел парфюмер Мишель, очень молодой человек. В составе духов аромат гвоздики, жасмина и розы. Эти духи моментально завоевали Россию, они продавались в дорогих хрустальных флаконах и дешевых стеклянных, которые могли себе позволить купить горничные. А вот большой коричневый женский платок, в таком же, перевязанном крест-накрест, Елизавета Федоровна была сфотографирована в Алапаевске.ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Маргарита Михайловна Хемлин родилась в городе Чернигове на Украине. В 1985 году окончила Литературный институт им. Горького (семинар Льва Озерова). Работала в отделе культуры «Независимой газеты» (1991–1992), в отделе искусства газеты «Сегодня» (1993–1996), на Первом канале телевидения. Впервые напечатала прозу в журнале «Знамя» (цикл рассказов «Прощание еврейки») в 2005 году. Лауреат ежегодной премии «Знамени» по итогам 2007 года за повести «Про Берту» и «Про Иосифа» (премия «Глобус» назначена Всероссийской библиотекой иностранной литературы им. М. И. Рудомино). После публикации повестей в журнале «Знамя» критика назвала ее «большим писателем». Ее книги посвящены вечным проблемам загнанного, непризнанного народа, постоянно подвергающегося несправедливостям, однако автор меняет привычный для такой литературы тон изложения, призывающий к сочувствию. Автор спокойно излагает события, констатирует факты – и читатель сам формирует свое мнение, не испытывая никакого влияния извне, но получая полную и чистую картину событий. И это, надо сказать, производит гораздо более сильное впечатление…КЛОЦВОГ, ИЛИ ЛОГИКА АБСУРДА
Потом как-то плавно от вещественных знаков, этих немых свидетелей эпохи, речь заходит о другой женщине, героине другого произведения Маргариты Хемлин «Клоцвог». Действие уже происходит на Украине в послевоенное время и до наших дней. Это опять частная женская история некой Майи Клоцвог.

– Есть такие люди, если смотришь на них со стороны, то они в некоторых своих поступках совершенно невозможны до тех пор, пока ты не влезаешь в их шкуру и не понимаешь, что у них все-таки есть своя логика. Это люди, обладающие искусством оперировать логикой абсурда. Мне хотелось самой этот тип понять. Майя – очень красивая женщина, ей надо пристроиться в Киеве, и она выходит замуж за Фиму, у которого есть однокомнатная квартира. Но к раздражению и душевному некомфорту Майи, у этого человека семья погибла в Бабьем Яру, и ей тяжело разделить с ним этот груз. Ей этого не надо. Фима, конечно, молодец, что дал ей квартиру и прописку, но он начинает ей мешать. И вот все таким невинным образом получается, что Фиме ничего не остается, как уйти жить к своему товарищу. А Майечка устраивает свою дальнейшую жизнь. Ведь она ж молодая, красивая. Правильно?

Тем более что у нее родился прелестный мальчик. Она находит своего следующего возлюбленного, хорошего человека, но не говорит, что у нее есть ребенок, он же не спрашивает. И вот дело доходит до свадьбы, они расписываются. И Майечка узнает, что этот мерзавец Ярослав ее подло обманул, потому что у него есть парализованная мама. Конечно, она тоже не сказала, что у нее есть сын. Но что лучше: здоровый мальчик или парализованная старуха? Мальчик лучше, значит, Ярослав – гад. И ведь не возразишь. Если всю логическую цепочку выстроить, то получается, что она права. Жить, есть, красиво одеваться, чтоб снова устроить свою женскую судьбу, надо же. Надо?

…И опять из заветного сундучка вынимаются ридикюль, косынки за 7–9 рублей, которые советские модницы привозили из Риги, блузочка прозрачная, с рукавчиками-«японочками», тушь «Ленинградская» (ее в народе «поплюйкой» называли) и, само собой разумеется, духи. «Красная Москва». Это сколок духов «Любимый букет императрицы». Переименовал их все тот же парфюмер Мишель, который, кстати, закончил жизнь свою в ГУЛАГе, где в 1937 году встретился на одной из пересылок с бывшим адъютантом Сергея Александровича Романова, его ближайшим товарищем, человеком необычайным, и, как говорили, любившим Елизавету Федоровну. А еще была у Майечки черная шляпка с вуалькой. В подобной шляпке Великая княгиня Елизавета Федоровна пришла в тюремную камеру к террористу, убившему ее мужа, чтобы простить его. Вот таким непостижимым парадоксальным образом вещи соседствуют в разных эпохах, в диаметрально противоположных по духовной сути своей женских судьбах.