Дать-то дадут, да кто ж возьмёт?

НЕ БЕРУТ
Рука дающего оскудела. Сначала первый вице-премьер Игорь Шувалов поставил бизнес-сообщество перед фактом: оставшиеся $39 млрд из $50 млрд, выделенных прошлой осенью ВЭБу для рефинансирования долгов российских корпораций, тратить не будут. Вскоре и председатель Внешэкономбанка Владимир Дмитриев подтвердил, что рефинансирование приостановлено, хотя и допустил возможность «отдельных исключений». Официально главный мотив — экономия золотовалютных резервов, растаявших с лета на треть. Никто не станет спорить с тем, что это веская причина. Но, похоже, есть и другой, более интересный, мотив. Государство само отказалось от очень удобного рычага перераспределения собственности, ведь «спасительные» кредиты ВЭБа должны были даваться под залог акций на весьма жестких рыночных условиях и, как правило, сроком на год. Кризис за это время вряд ли закончится, компании не смогут вернуться к прежним прибылям, и многие вновь окажутся неспособными вернуть кредит. У государства появлялась очевидная перспектива получить собственность за долги. Но сколько будет стоить эта собственность еще через год? Это в 2005 г. бурно растущий «Газпром» мог на взятые в западных банках кредиты покупать «Сибнефть». Теперь государство на свои кровные резервы помогает крупному бизнесу и в качестве награды может рассчитывать на дешевеющие акции.

Пример с замороженной программой ВЭБа не единственный. В начале февраля в Белом доме несколько дней шли совещания о том, как поддерживать банковскую систему: после нынешней временной стабилизации банки ждут новых проблем, распространение кризиса на компании реального сектора приведет у росту просрочки по кредитам. Государство могло бы напрямую зайти в капитал кредитных организаций, например выкупив допэмиссию акций (так помогали крупнейшей банковской группе UBS: в конце прошлого года швейцарское правительство потратило €3,9 млрд на выкуп облигаций UBS, которые впоследствии могут быть конвертированы в акции). Эта сделка стала залогом более масштабного пакета помощи: государство выкупило у банка проблемные активы на €40 млрд.

Российским банкам поддержка в таких масштабах не оказывается, предел госпомощи — $40 млрд на всех, озвучил министр финансов Кудрин. Но форма — прямое вхождение в капитал — казалась вполне вероятной и в наших условиях. Владельцы коммерческих банков, судя по утечкам из правительства, не возражали против того, чтобы ужаться в пользу государства. Но было принято решение напрямую входить только в капитал госбанков — ВТБ, ВЭБа и Газпромбанка. Коммерческим банкам обещаны субординированные кредиты ЦБ на общую сумму 100 млрд руб. Они предоставляются на долгий срок — 5-10 лет — и не могут быть отозваны досрочно. Однако, как особо подчеркнул премьер Путин, объявляя 5 февраля о принятом решении, «не предоставляют кредиторам права участвовать в управлении банком и не меняют структуру его собственности». Риски и тут решили не набирать. «Вхождение в капитал — дополнительная головная боль, акции все равно через некоторое время придется продавать», — указывает главный эксперт «Интерфакс-ЦЭА» Алексей Буздалин.

Интересно, что среди планов помощи российскому банковскому сектору обсуждалась и идея создания так называемого плохого банка — специального учреждения, которое будет выкупать проблемные активы и отмывать банковские балансы. Такую структуру планирует создать в США новая администрация Барака Обамы, но в России решили не подражать Америке. Первый вице-премьер Игорь Шувалов публично объяснил почему: отсутствие у государства достаточного количества квалифицированных менеджеров и риски коррупции.

Итак, власть испугалась массовой национализации и пытается помогать экономике, держась подальше от реестра акционеров. Но это все тактика. Понятно, что в ходе кризиса госконтроль над экономикой усилится. Мощнее станут госбанки: компании, которым не нравятся условия ВЭБа, кредитуются в ВТБ или Газпромбанке — западные рынки все равно закрыты. Предприятия, попавшие в «список Путина», привыкнут получать помощь и согласовывать основные решения с чиновниками. Госкомпании будут неизбежно расширять активы, а госкорпорации, оказавшись в роли «королей cash», будут во многом определять спрос в своих отраслях.

Но еще осенью прошлого года премьер Путин заверял, что усиление присутствия государства в экономике носит временный характер. То есть после начала выздоровления казенная доля должна начать сокращаться. На языке вертится слово «приватизация».