Пассажиры начинают нервничать

Потребительские ожидания россиян не подтверждают официального оптимистического взгляда на экономику. Что-то дрогнуло в душе народа. Только что опубликованный Росстатом «индекс потребительской уверенности» россиян оказался в четвертом квартале 2007 года на четыре с половиной процентных пункта ниже, чем в третьем, и составил минус 5%.

Лишь один раз за всю десятилетнюю историю росстатовских изысканий этот индекс не был отрицательной величиной: во втором квартале 2007-го он поднялся было до нуля. Лишь в этом незабываемом квартале средний русский потребитель стал, наконец, наполовину оптимистом. И все это происходило так недавно – еще весной. Но вот минули лето и осень – и за пессимизмом опять перевес.

На первый взгляд, причин для каких-либо «потребительских сомнений» просто нет. ВВП растет как никогда, а зажиточность граждан – и того быстрее. По официальному предварительному счету, российские номинальные заработные платы увеличились за последний год на 26%, зарплаты реальные (с официальной поправкой на инфляцию) – на 16%, а реальные же располагаемые доходы на среднестатистическую душу (включая младенцев и пенсионеров) – на 10%.Ну скажите, какая после этого может быть «потребительская неуверенность»? Не говоря о том, что если взять не потребительскую, а политическую лояльность, то уж с ее-то «индексом уверенности» все обстоит лучше некуда. Взгляните на рейтинг нынешнего президента, на рейтинг следующего президента, или, скажем, на гораздо более чем высокие декабрьские результаты «Единой России». Но стоит вам коснуться личного кармана, и сознательный «электорат» сразу превращается в малонадежное «население».Однако вернемся к нашим индексам. Они многое объяснят. «Индекс потребительской уверенности» – это среднее арифметическое пяти индексов, вычисленных при ежеквартальных опросах пяти тысяч взрослых россиян. Каждый из этих индексов – результат сложения доли пессимистов (в процентах от всей массы опрошенных и взятой со знаком «минус») и доли оптимистов (тоже в процентах от всей массы опрошенных, но со знаком «плюс»). Те участники опроса, которые дают нейтральные ответы, в счет не берутся.

Таким же порядком вычисляются еще четыре индекса: «индекс произошедших (за последний год) изменений в личном материальном положении»; «индекс произошедших (за последний год) изменений в экономике России»; «индекс ожидаемых (на ближайший год) изменений в экономике России»; «индекс благоприятности условий для крупных покупок» . Все эти индексы складываются, делятся на 5, и на выходе – вышеупомянутые округленные -5% для последнего квартала прошедшего года.

Итак, по поводу судеб отечества (или, если угодно, по поводу удвоения ВВП) граждане пока еще более или менее спокойны. Тех, кто с оптимизмом взирает на прошедшие и будущие успехи российской экономики, по-прежнему больше, чем нытиков и паникеров, хотя уже и ненамного (+2%). Исторический максимум (+9%) остался позади. Эти два индекса достигли его все в том же втором квартале 2007-го – но они и в прошлые годы выделывали большие зигзаги, хотя с 2001 года чаще оказывались выше нуля, чем ниже.

С тремя остальными индексами – так сказать, личными – дело обстоит иначе. Тут в своих ответах люди опираются не на теленовости, а на собственный опыт. А еще – на домашние наши традиции. У нас не Америка, и «держать улыбку» не принято. Принято жаловаться на трудности. Поэтому индексы свежепрошедших изменений в личном материальном положении, а равно и индексы личных прогнозов на ближайшую перспективу во все годы были отрицательными.

При этом девять последних лет – с четвертого последефолтного квартала 1998-го года и до четвертого квартала 2007-го – были годами непрерывного роста экономики и еще более быстрого роста жизненного уровня. Такого долгого и стремительного подъема личного потребления Россия, пожалуй, не знала с начала двадцатого века. Спору нет, точка отсчета была расположена очень низко, да и сам расцвет можно называть искусственным, нефтяным, да еще и несправедливо распределяемым, но сам-то факт налицо. Все эти девять лет ежегодный рост реальных зарплат, по официальным сведениям, колебался между 10% и 20%.

Казённая статистика лукавит, но даже и с поправкой на это обстоятельство, целых девять лет народное потребление росло быстрее, чем экономика, которая тоже росла довольно-таки стремительно. Этим, собственно, и объясняется загадочная для многих устойчивость нынешнего политического режима. Просто рядовые люди впервые с 70-х годов прошлого века год от года жили не беднее, а богаче, хотя долго не любили сами себе в этом признаваться.

«Индекс произошедших (за последнее время) изменений в личном материальном положении» все девять лет держался в зоне отрицательных значений. Но он неуклонно рос и достиг исторического максимума (-2%) все в том же многократно упомянутом втором квартале прошедшего года. И в этом же квартале «индекс ожидаемых (на ближайший год) изменений в материальном положении» в первый и единственный раз пробился в плюсовую зону (+1%).

Чуть позже, в третьем квартале 2007-го, высшей своей точки (-14%) достиг и «индекс благоприятности условий для крупных покупок». Прочувствовать эту цифру можно, только вспомнив, что семью годами раньше, в третьем квартале 2000-го, она была -54%. Итак, в середине 2007-го казалось, что народ не только в сердце своем, но, наконец, уже и открыто уверовал (или почти уверовал) в потребительский расцвет. И вдруг все индикаторы пошли вниз. И как раз той самой политически триумфальной осенью (последний квартальный опрос делался в ноябре 2007-го).Что это – нутряная интуиция простого человека или какой-то новейший народный опыт?Может быть, знающая часть народа и в самом деле прислушалась к экономистам, толкующим о непрочности нашего нефтегазового процветания. Но знающих никогда не бывает много. Может быть, еще какой-то части чутье подсказывает, что всему хорошему обязательно приходит конец, и сам размах сегодняшнего потребительского бума несет в себе недалекий уже финал. Но мудрых тоже много не бывает.

Большинство же рядовых потребителей просто ощутило собственным кошельком, что цены стали расти куда стремительнее, чем об этом докладывают из телевизора. И что особенно это касается именно «крупных покупок». Например, покупок квартир, продажная стоимость которых вообще не учитывается при расчете официального коэффициента потребительской инфляции.

Статистическая наука, удачно уловив требование момента и государственную целесообразность, установила, что приобретение квартиры – это не потребительская трата, а бизнес. «Индекс потребительской уверенности» пошел вниз и имеет сегодня все основания идти вниз. Это один из первых, но далеко уже не единственный звонок. Кое-как починенная машина нашей экономики – не гоночный автомобиль, да и дороги у нас вошли в поговорку. Пассажиры начинают нервничать.