Лестница в небо

«Страданье есть способность тел,/ а человек есть испытатель боли,/ но то ли свой ему неведом, то ли/ ее предел». Эти стихи Иосифа Бродского я вспомнил сразу, как только прочел на новостной ленте, что парламент Нидерландов разрешил эвтаназию.

О, фантастическая страна! Проституцией там заниматься можно, наркотики тоже можно, убивать добровольцев и просить лекаря о смерти – пожалуйста. Плещется вода в Большом канале. Черный корабль величественно покачивается на волнах.

– Знаешь,– говорит мне девушка, одетая мальчиком, скручивая джойнт и из вежливости отхлебывая капуччино за столиком в кафе.– Знаешь, экология так испортилась, что вода в каналах больше не замерзает зимой, и почти никогда уже нельзя провести соревнований по бегу на коньках.

Таким мне запомнился Амстердам. В остальном явь мешается с галлюцинациями. Там ли я видел старинную церковь, встроенную внутрь современного стеклянно-металлического здания? Там ли так долго ехал в тоннеле под водой, что стал уже принимать этот тоннель за тот, который грезится коматозникам?

Там ли видел одетого женщиной двухметрового негра, который шел, покачиваясь, и громко восклицал:

– Траханая жизнь! Чертова траханая жизнь! – и закатывал глаза, видимо, чтобы смотреть на мир одними только белками.
Там ли... Да, кажется, там, в тихом буржуазном пригороде под названием Амстельфейн, я видел детишек в красных куртках, выскочивших из дома на лужайку, бросавших в воздух конфетти и кричавших «Зима! Зима!» улыбчивому папаше, подстригавшему газон.

Что я думаю об эвтаназии? Бог с вами! Смерти нет. Вы разве не знаете? Весь мир обсуждает, можно ли или нельзя добровольно умирать и просить врача об убийстве, а того, что все они обсуждают, не существует. Есть только мера страданий, которые готов принять человек, прежде чем заглянуть туда, откуда никто не возвращался, кроме Бога, запретившего самоубийства.

Я лежал в больнице с человеком, у которого ничего не болело. Он всего лишь не мог ходить и вынужден был писать в мочеприемник, пристегнутый к животу. Но его не мучили боли. Его мучило только малодушие, и он каждый день просил смерти. Смерть не приходила. А мой собственный дед умер от рака легких. Боли были ужасные. Старик так исхудал и ослаб, что однажды, когда на День Победы мы надели на него пиджак с военными орденами, дед упал под тяжестью своих орденов.
Может, ему бы как раз очень кстати пришлась эвтаназия? Но он никогда не просил о смерти. Теперь, когда у меня есть дети, я понимаю почему. Мой умиравший от рака легких и безмерно страдавший дед не просил о смерти ради моего отца, своего сына.

Ведь каждый хочет видеть своего ребенка счастливым. Малыша учат ходить на горшок, пользоваться ножом и вилкой, получать удовольствие от труда... Много чему учат, но в конце концов каждый отец должен научить сына не бояться смерти. И способ тут один – умереть у сына на руках. Умереть достойно, без трепета, без страха, без криков и стонов, с улыбкой. Спросив перед самой смертью, успешно ли вырезали внуку аденоиды. Так и умер мой дед.

Теперь мой отец знает тайну. Недавно, когда я попал в больницу, отец приходил ко мне накануне тяжелой операции. Я боялся, а отец болтал со мной так спокойно, что я понял – он знает тайну. Он знает, почему умирать не страшно. И ужас заключается в том, что рано или поздно он раскроет мне эту тайну единственно возможным способом.
А вы говорите: эвтаназия. Что я скажу своим детям? Что они просто уснут в старости? Что людей усыпляют, как собачек и кошечек? Нет уж, дудки! «Человек есть испытатель боли...»

Удолбанный негр по самым трамвайным путям подходит уже почти к Даммплац: – Траханая жизнь! Чертова траханая жизнь!
Следом за негром медленно едет трамвай, звенит, но не давит стальными колесами. Трамвайщик ведь знает, что негр это невсерьез про траханую жизнь.

Валерий ПАНЮШКИН

Добавьте виджет и следите за новыми публикациями "Иной газеты" у себя на Яндексе:

+ Иная газета

Иная газета - Город Березники. Информационно-аналитический ресурс, ежедневные новости Урала и России.

добавить на Яндекс